Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин
2 Там же, С. 34.
Основному предприятию должно было предшествовать плавание с целью проверки ледовых условий к западу и к востоку от Новой Земли. Группа мореплавателей «… должна будет стараться поникнуть возможно далее в восточном направлении, чтобы удостовериться в возможности как дальнейшего плавания на Восток, так и плавания к устьям сибирских рек»3.
3 Там же, С. 112.
Это была, по сути, мысль о северном морском пути, которую развивали впоследствии многие русские ученые и мореплаватели.
Большая комплексная экспедиция с разносторонней программой напоминала по своему размаху Великую Северную экспедицию 17333-1743 гг. и проект М. В. Ломоносова.
А по мнению Кропоткина, ознакомление с Ледовитым океаном - далеко не предмет простого любопытства. При первой мысли о северной экспедиции возникает длинный ряд научных вопросов, тем более важных, что на крайнем севере хранится ключ к решению некоторых из главных вопросов физики Земного шара.
Сочетание высочайшей, глобальной цели с непосредственно практическими задачами должно отличать эту экспедицию, равной которой по замыслу в Арктике еще не было.
Работа экспедиции планировалась по этапам, начиная с 1871 года. Уже ближайшим летом можно было бы пройти в Карское море на одном из имеющихся судов, а тем временем приступить к строительству специального корабля.
Оценка проекту была дана самая высокая, получен одобрительный отзыв академика А. Ф. Миддендорфа, который отметил «обстоятельный и столь научный разбор вопроса о необходимости экспедиций в русские северные моря»1.
1 Изв. ИРГО. 1871, т. 7, N 3, С. 418-419.
Выводы комиссии, возглавлявшейся Кропоткиным, были отправлены великому князю Константину, тот переправил доклад в Морское министерство, где была создана своя комиссия для вынесения решения. И здесь на время все остановилось. Шел месяц за месяцем, а от комиссии не поступало никакой информации.
По финским и шведским озам
В ожидании решения судьбы полярной экспедиции Кропоткин съездил в Эстонию, где льды оставили следы, а потом предложил Географическому обществу проект поездки в Финляндию и Швецию для изучения имеющихся там в изобилии следов древнего оледенения. Это было необходимо, чтобы окончательно разобраться с ледниковым периодом, ибо, как сказал Кропоткин, выступая на заседании отделения, «ни один из геологических периодов не имеет, конечно, такого значения для физической географии, как ближайший к нам ледниковой и послеледниковой».
Ледниковые отложения на юге Скандинавии хорошо известны геологам. Ознакомление с ним с равнение их с тем, что он видел своими глазами в Сибири позволит сделать основательные заключения о распространении ледников прошлого на равнины Европы.
Предложение было принято обществом. Объемистая записка издана отдельно книгой над названием «Экспедиция в русские северные моря». А Кропоткин отправляется в Финляндию по следам растаявших ледников. Его приглашение участвовать хотя бы в начальном этапе экспедиции приняли маститые геологи - академики Ф.Б. Шмидт и Г. П. Гельмерсен, знакомые еще по Иркутску. В Выборге к ним присоединился местный геолог М. П. Ребиндер, хорошо знающий геологию Финляндии. Все они признавали за ледниками способность продвигаться по долинам, увлекая с собой крупные валуны и шлифуя скалы, но все же считали, что распространение валунов не могло быть столь широким, да и трудно было ученым полностью отрешиться от приверженности к дрифтовой гипотезе, «освященной» авторитетами Чарльза Дарвина и крупнейшего в те времена геолога Лайеля.
Город Выборг совершенно естественно вписан в природу, так что прямо в его пределах можно познакомиться со всем арсеналом доказательств ледниковой гипотезы. Курчавые скалы сияют глянцем среди домов, штрихованные валуны расположились там же, а вместе с ними и остатки древних ледниковых морен. Вокруг всех этих созданий природы геологи ведут ученые споры.
Вот округленные гранитные холмы с начищенной до блеска поверхностью. Гельмерсен ссылается на высокий авторитет Леополда фон Буха:* тот описал подобные куполовидные образования, объяснив их действием воды и свойством гранита сбрасывать верхние слои, как скорлупу. Кропоткину это объяснения кажется искусственным: только движение большой массы льда, считает он, могло так обработать скалы. Следы этого движения - штриховка, царапины, направленные строго в ту сторону, откуда полез ледник. А как же вода? - возражает Гельмерсен. И спор продолжается у могучего водопада Иматра. Зрелище обрушивающихся с высоты тяжелых масс воды завораживает, создается впечатление чудовищной силы. Но результаты ее воздействий на гранитные скалы скажутся через многие тысячелетия, да и то только в том случае, если с потоком воды будут постоянно лететь камни, выполняющие роль тарана. Леднику же с его огромной массой достаточно проползти над скалой. Воздействие даже падающей воды несравнимо слабее, чем самого маленького ледника.
У Иматры Кропоткин расстается со своим спутником и отправляется в ГельсингфорС. Там в течение недели он знакомится с геологической литературой, минералогическими коллекциями в музеях, с научной жизнью Финляндии совершает экскурсии в окрестности финской столицы, где изборожденные и отшлифованные скалы встречаются буквально на каждом шагу.
Из Гельсингфорса - в Стокгольм, через шхеры Стокгольмского архипелага. «Стокгольм - славный город, - писал Кропоткин брату, - чрезвычайно оживлен, не менее Петербурга, движение на улицах вплоть до поздней ночи, красивые постройки и т. п… Из ученых я нашел здесь… только Норденшельда*, молодого шпицбергенца и представителя радикальной партии в ригстаге. Славный парень».
А в письме Совету Географического общества Кропоткин выразил ему «искреннюю признательность за величайшую любезность, с которой он ознакомил меня с коллекциями академического музея, с превосходными гренландскими метеоритами и т. д.»
Адольф Эрик Норденшлельд был к тому времени уже достаточно известен, хотя и не совершил еще прославившего его плавания вдоль берегов Сибири на пароходе «Вега». Это было первое в истории прохождение Северным морским путем. С Норденшельдом связана одна история, о которой говорили и в Петербурге. Молодой геолог был приглашен в Гельсингфорский университете преподавателем физики и математики, блестяще защитил диссертацию. Но из-за неосторожных высказываний на политические темы был уволен генерал-губернатором Бергом и, вынужден покидая Финляндию, на пути в Швецию он пересек Ботнический залив по льду, на коньках. В Швеции, откуда он совершил четыре очень плодотворные в научном отношении поездки на Шпицберген, его избрали профессором Академии.
