Камен Калчев - Димитров
В купе замолкли. Люди ушли в свои мысли. Задумался и пассажир в коридоре. Он невольно связал услышанное с тем, что прочитал утром в газетах.
Поезд приближался к Берлину. На маленькой станции в вагон поднялись полицейские.
— Просим господ пассажиров не покидать своих мест! Полицейская проверка.
Полицейские заполнили все купе, требовали документы. Пассажир, стоявший в коридоре, предъявил паспорт. Полицейский прочел:
— «Доктор Рудольф Гидегер из Швейцарии, писатель…» — Полицейский недоверчиво поглядел и процедил сквозь зубы: — Пи…сэ…тель?
— Да, писатель! — ответил пассажир и взял паспорт, а про себя пустил полицейскому вслед: «Бандиты! Сами подожгли рейхстаг, а теперь ищут виновного…»
Пассажир, который ехал 28 февраля 1933 года из Мюнхена в Берлин с паспортом на имя д-ра Рудольфа Гедигера, был Георгий Димитров.
После короткого отсутствия он возвращался в Берлин. Известие о поджоге рейхстага его поразило. Но ему с первого же момента было ясно, что поджог не мог быть делом коммунистов, как это пытались представить официальные германские власти. Он понимал, что поджог организовали сами гитлеровцы — с тем чтобы разгромить Германскую коммунистическую партию и удушить все демократические силы германского народа. Как воспримет народ эту фашистскую провокацию? Этого Димитров еще не представлял. Но он понимал, что предстоит жестокая, упорная борьба с надвигающимися темными силами гитлеризма, «коричневой чумой».
В Берлине, по дороге на квартиру, Димитрова оглушили радиовопли;
— Коммунистический поджог рейхстага! Поджигатели-коммунисты схвачены в рейхстаге! Загадочное молчание Ван дер Люббе! Связи с Третьим Интернационалом!.. Читайте газеты «Фелькишер беобахтер»! Читайте «Ангриф»!
Пробыв недолго дома, Димитров поспешил в ресторан «Байернгоф» на Потсдамерштрассе, 11, где у него была назначена встреча с друзьями болгарами Василом Таневым и Благоем Поповым. Димитров не узнавал Берлина: по улицам мчались закрытые полицейские машины с арестованными, молодые люди в коричневых рубахах громили витрины еврейских магазинов, такие же молодчики орали: «Коммунисты напали на рейхстаг! Германия, куда ты идешь?» На одной из улиц задержали женщину, а когда она что-то возразила, то получила удар прикладом в спину и кулаком в зубы…
Коричневая свистопляска началась раньше, чем предполагал Димитров…
Ресторан «Байернгоф» помещался в низком длинном зале; на стенах его — старинная роспись, оленьи рога. За тяжелыми столами немецкие бюргеры пили пиво из больших деревянных кружек.
Димитров, поздоровавшись с уже знакомыми официантами, прошел в угол и сел за стол. Друзей его еще не было. Димитров заказал пиво и углубился в газету.
Через несколько минут появился Попов и сразу, с ходу, сообщил:
— Арестован депутат рейхстага от Германской коммунистической партии…
— Кто?
— Торглер… Эрнст Торглер…
— Так, — раздумчиво проговорил Димитров, — очевидно, хотят сфабриковать процесс…
— Против Германской коммунистической партии…
— Против коммунизма вообще…
Димитров подозвал глазами официанта.
— Гельмер, кружку для друга!
Официант поклонился и поспешил к стойке.
— Тебе знаком этот официант? — спросил Попов.
— Да.
— Наш товарищ?
— Черт его знает! Теперь и национал-социалисты называют друг друга товарищами, и они говорят о социализме, и они носят красные знамена… только с переломленным крестом. И они называют свою партию рабочей партией — с той только маленькой разницей, что их рабочей партией командуют такие крупные капиталисты, как Тиссен, Крупп и другие. Да, да, и это тоже социалисты… Черт бы их взял, и тех и других, и их вождя-маляра! Многое сейчас поставлено с ног на голову, даже германский кронпринц стал «социалистом»… Но никого это не обманет. Надо быть чуточку внимательным, чтобы различить, где маска, а где подлинное лицо, чтобы увидеть волка в овечьей шкуре…
Пришел официант Гельмер, поставил перед Поповым кружку с пивом, отошел чуть в сторону и остановился ровно на таком расстоянии, чтобы можно было слушать разговор этих иностранцев.
— Подслушивает, — сказал Попов.
— Гад! — махнул рукой Димитров. — Что он хочет услышать?
— Берлин кишит гитлеровскими шпионами.
Димитров не ответил. Молча подняв кружку, он допил пиво и подозвал официанта:
— Получите, Гельмер!
Официант, раболепно согнувшись, принял деньги и с глубоким поклоном проводил клиентов до выхода из бара.
Димитров и Попов медленно шли по городу. Из громкоговорителей несся хриплый голос диктора:
— Преступники, которые по приказу иностранной державы, по приказу Москвы, убивают, опустошают, лишают спокойствия мирный народ и сами заявляют, что не хотят быть немцами, а хотят быть подданными Третьего Интернационала, такие преступники не могут рассматриваться как наши соотечественники…
Димитров с досадой махнул рукой.
— Они всерьез взялись за уничтожение своего народа…
АРЕСТ
9 марта 1933 года Димитров, Танев и Попов, как обычно, зашли в ресторан «Байернгоф». Был тот послеобеденный час, когда бар пустовал. Димитров выбрал стол и, не увидев знакомого официанта Гельмера, подозвал другого. Тот принял заказ и удалился.
— Так, значит, в данный момент поджигателем называется только Ван дер Люббе? — продолжал прерванный разговор Димитров.
— Ван дер Люббе и Торглер.
— Торглер — как моральный поджигатель, так ведь кажется? Надо же как-то направить следствие к Германской компартии…
— Говорят, Ван дер Люббе коммунист.
— Коммунист?! — воскликнул Димитров. — Это невероятно! Никогда ни один коммунист не вмешался бы в такую глупую террористическую аферу! Терроризм не входит в наши принципы. Нет! Нет! Это доказывает лишь то, насколько запутались гитлеровцы. Всем, кем угодно, может быть Ван дер Люббе, только не коммунистом…
— У него найден партийный билет, — сказал Танев.
— Это еще ничего не значит.
На другом конце бара, у самого входа, послышался шум, затем раскрылась тяжелая дубовая дверь, и в бар ворвались полицейские, сильно вооруженные. Находившийся среди них человек в штатском, оглядевшись, указал пальцем в сторону Димитрова. Это был официант Гельмер. Димитров его сразу узнал.
С пистолетами в руках полицейские окружили болгар.
— Руки вверх! Именем закона вы арестованы!
Трое болгар сначала заколебались, но потом встали, подняли руки и позволили себя обыскать.
— Здесь они встречались с Ван дер Люббе? — спросил полицейский.
