Александр Поповский - Искусство творения
— Я мечтаю о том времени, — говорил он крестьянам, — когда вы, наконец, будете нас зазывать, а не прятаться от каучуковода. И еще я желал бы, чтобы не мы у кого-то обучались добывать каучук, а из-за границы к нам приезжали учиться..
Страстные речи дошли до чутких сердец, и на приусадебных участках зазеленел кок-сагыз. Для начала это были небольшие посевы на десяти квадратных метрах земли. На них изучали новую культуру и готовили подарок воюющей стране.
В городе Юрьев-Польском разведением одуванчика увлеклись неожиданно все. Персонал больниц засевал каучуконосом больничные дворы; рабочие и служащие, учреждения и школы предоставили гостю свои крошечные отрезки земли. Дети города и района оповестили Москву, что они отдают кок-сагызу свои пришкольные участки. Одуванчик занял двор районного исполкома и дворик партийного комитета. Он проник во все улицы и переулки, разместился на подоконниках рядом с геранью. Город стал сплошным экспериментальным участком. Потомственные рабочие, чьи руки никогда не прикасались к земле, школьники, ремесленники и инвалиды войны — все стали возделывать кок-сагыз.
Колесник затеял широкий эксперимент: вовлечь в круг своих планов жителей города и окружающих сел, воспламенить одних примером других. Он водит по дворам и приусадебным участкам председателей колхозов, сельских учителей, крестьян и фабричных рабочих, подогревая настроение хозяев, чьи посевы ему служат примером, и умножая число своих новых друзей. Сильнее всяких доводов действовало зрелище дворов исполкома и партийного комитета, покрытых цветами одуванчика.
Успех превзошел ожидания: лишь в одном Юрьев-Польском районе пять тысяч хозяйств посеяли кок-сагыз на своих огородах. Три тысячи семей горожан внесли в фонд обороны свой первый урожай корешков. Таково было начало. Колесник на этом не успокоился. Глашатай и приверженец тянь-шаньского корня, он продолжает носиться из края в край, призывая словом и делом насаждать «оборонную культуру». Он печатает об этом материалы в газетах и добивается от редакций решительных статей. Его усердие и старания поразительны. В земельном отделе возникает вдруг витрина с образцами корней и подробным описанием того, сколько бот и калош получили счастливцы, взрастившие это добро. В исполкоме обосновывается выставка достижений каучуководов, побывавшая уже во многих местах. Колесник организует областные совещания, всесоюзные и районные соревнования, — вся страна должна жить мыслями о кок-сагызе.
С одинаковой страстью он ведет пропаганду в селах, колхозах и в самой Москве. Только что отзвучала его горячая речь в кабинете начальника снабжения резиновой промышленности. Он требовал отпустить ему резиновых галош для поощрения плеяды звеньевых и бригадиров колхоза. Ему обещали. Прошло несколько минут, и Колесник сидит уже на важном совещании. Тут собрались заместители народных комиссаров, начальники отделов решать вопросы, далекие от проблем кок-сагыза. Никто Колесника сюда не приглашал, присутствие его тут не вызвано никакой необходимостью. Но это нисколько не смущает его. Он давно искал случая увидеть этих людей в одном месте, встретиться с ними за общим столом. В известный момент на столе заседания появятся связка корней, статьи, семена и диаграммы. Высоко взовьется его смелая, решительная речь, убедительно зазвучат горячие призывы. Пройдет полчаса, никто не шелохнется, все будут слушать чудесную повесть о кок-сагызе, рожденном в горах Тянь-Шаня, чтобы жить и цвести в Советской стране.
Заслышав, что где-то, в одном из колхозов, применяются средства, улучшающие качество корней, он помчится туда усвоить новую практику, чтобы распространить ее среди других. Все должны экспериментировать, множить опыт разведения тянь-шаньского корня. Заехав случайно к девушке-звеньевой, он вытянет из кармана горсть семян и, не осведомляясь, слышала ли она о каучуконосе, поспешит преподать ей урок:
— Посадите их по нескольку в лунку, присыпьте навозом и землей. Вырастет чудо. Вы получите превосходные корни и исключительные семена.
Другой звеньевой он советует этот опыт проделать иначе:
— Я заеду к вам позже, и вы покажете мне результат.
Такой разговор у него может возникнуть с совершенно незнакомыми людьми. Проезжая однажды по деревне, он замечает в окне между горшками цветов юную головку в белой косынке. Взор ее строг и недружелюбен.
— Скажите, пожалуйста, — спрашивает он ее, — это вы у себя под окнами разбили цветник?
Она кивает ему головой.
— Я вместо цветов развел бы здесь что-нибудь другое.
Девушка смеется, но продолжает молчать.
— Знакомо ли вам слово «каучук»? — продолжает назойливый незнакомец.
— О да, конечно, из него изготовляют жгуты, пузыри и грелки. Еще бы не знать.
Теперь только Колесник сообразил, что он стоит у ворот больницы и беседует с медицинской сестрой.
— Ну так вот, — говорит он, довольный этим открытием, — вы можете иметь собственную каучуковую базу.
Пылкий агитатор спешит преподнести ей пригоршню семян и предлагает их тут же посеять.
— Сейчас как раз пора. Предложите цветам потесниться. Время военное, теперь должно быть каждому тесно.
Сестра согласилась. Три недели спустя она ему сообщила, что на клумбах появились добрые всходы. Затем пришли письма от колхозников, побывавших на больничном дворе. Они просили семян той редкой культуры, из которой выделывают грелки, пузыри и жгуты.
Семян Колесник не жалеет. Он сует их вознице, спутникам в поезде, предложит их проводнику, прочитав ему при этом длинный наказ, как обходиться с материалом.
В Киеве, на Брест-Литовском шоссе, есть дом номер семьдесят восемь. Дом замечательный в двух отношениях. Пред ним стоит тополь, цветы которого некогда Колесник опылил. Достопримечательно и самое здание: из его окон аспиранту и его домочадцам открывается вид на зоологический сад, засеянный каучуконосом. Неистовому Колеснику стоило много труда сочетать здесь зоологию с ботаникой.
— К чему это вам? — недоумевали в зоологическом саду. — Мало ли в Киеве пустырей на окраине? Сажать кок-сагыз среди зверей, какая тут, простите, логика?
— Логика в том, — ответил он им, — что у вас тут перебывают сотни тысяч людей. Они посмотрят на делянки и заинтересуются каучукокосом… Где еще встретишь такую аудиторию, как здесь?
Слава о кок-сагызе переступила границы страны. Журнал «Агрикультура в Америке» писал в 1942 году:
«Крепкий маленький новобранец из растительного мира прибыл только что в Америку и записался на военную службу. Его имя кок-сагыз. В прошлом году его выращивали в России. Ныне в целях укрепления ресурсов Объединенных наций он высеивается впервые на северных и южных почвах Америки.
