Черубина де Габриак - Исповедь

На столе синий зеленый букет
           Перьев павлиньих…
Может, я останусь на много, много лет
           Здесь в пустыне…
«Если ты наступил на иней,
Значит, близок и крепкий лед».
Что должно придти, то придет.

Покрыто сердце пылью страха.
Оно, как серые листы…
Но подожди до темноты:
Взметнется в небо фуга Баха, —
Очнешься и увидишь ты,
Что это он весь страх твой вытер
И наверху зажег Юпитер.

За домами, в глухом переулке
Так изогнуты ветки ив,
Как волна, на гребне застыв,
Как резьба на моей шкатулке.
Одиноки мои прогулки:
Молча взял уезжающий друг
Ветку ивы из помнящих рук

Мохом ступени мои поросли.
И тоскливо кричит обезьяна.
Тот, кто был из моей земли, —
Он покинул меня слишком рано.
След горячий его каравана
Заметен золотым песком.
Он уехал туда, где мой дом.

Здесь и в реке зеленая вода,
Как плотная ленивая слюда.
Оттенки пыли и полыни…
Ах, лишь на севере вода бывает синей,
А здесь Восток.
Меж нами, как река — пустыня,
А слезы, как песок.

На веере китайская сосна…
Прозрачное сердце, как лед.
Здесь только чужая страна,
Здесь даже сосна не растет, —
И птиц я слежу перелет:
То тянутся гуси на север.
Дрожит мой опущенный веер.

Как для монаха радостны вериги,
Ночные бденья и посты —
Так для меня (средь этой пустоты!)
Остались дорогими только книги,
Которые со мной читал когда-то ты!
И может быть волшебные страницы
Помогут мне не ждать… и покориться.

Домик под грушей…
Домик в чужой стороне.
Даже в глубоком сне
Сердце свое послушай:
           Там — обо мне!
Звездами затканный вечер —
Время невидимой встречи.

На пороге гость крылатый:
Строгий облик, меч и латы…
           Под землею — змей —
Источает смрад и пламя…
Вниз с открытыми глазами
За крылатыми шагами
           Вниз иди смелей.

Пустыни горький океан…
Слова в душе оцепенели…
Идет к неведомой мне цели
Сквозь пыльный, солнечный туман,
Как серый жемчуг, караван…
Что может быть прекрасней линий
Верблюдов, странников пустыни?

Китайский лиловый платочек
Знаки твоей страны.
Узор из серебряных точек
           И ветка сосны.
Я при слабом свете луны
Узор на платке разберу…
И слезы со щек не сотру.

Нет больше журавля!
Он улетел за другом.
Сомкнулось небо кругом,
Под ним такая плоская земля…
О, почему вернуться мне нельзя
Туда, домой, куда ушел ты,
А следом за тобой журавель желтый.

Вся комната купается в луне.
Везде луна и только четко-четко
Тень груши черная на голубой стене
И черная железная решетка
           В серебряном окне.
Такую же луну я видела во сне…
Иль, может быть, теперь все снится мне.

И сон один припомнился мне вдруг:
Я бабочкой летала над цветами.
Я помню ясно: был зеленый луг,
И чашечки цветов горели словно пламя.
Смотрю теперь на мир открытыми глазами,
Но, может быть, сама я стала сном
Для бабочки, летящей над цветком.

Не навеки душа ослепла —
Золотые цветы огня
Расцветают под грудой пепла
Для тебя и для меня,
Потому что такое пламя
И его погасить нельзя.

Здесь всюду мчался белый конь
Молниеносного героя,
И среди пыли, вихря, зноя
Звучат рога его погонь.
И как запекшийся огонь
Стал цвет земли темно-лиловым.
О, странник, к битве будь готовым.

Воспоминаний злых страна…
Каким мучительным пожаром
Здесь плоть земли опалена?
Скажи, какая власть дана
Твоим обугленным чинарам?
— «Здесь под землею черный ад,
Отсюда я приду назад».