Александр Филоник - Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)
Таким образом, после солидной подготовки в Москве каждый специалист нашей группы почувствовал, что он «врос» в Египет, хотя неясных моментов еще оставалось много.
Итак, наступил день отлета. Шереметьевский аэропорт. Быстро проходим таможенные формальности. Закрывается за нами последняя пограничная дверь и мы, хотя пока еще в Москве, но уже за границей. Дальше обычная посадка в наш родной Ил-62, короткий инструктаж бортпроводницы и долгожданный взлет.
Полет по маршруту над нашей территорией, конечно, никого из нас не удивил, но когда бортпроводница сообщила, что пролетаем над столицей Турции Анкарой, все с большим интересом прильнули к иллюминаторам. А вскоре там далеко внизу заблестела темно-синяя водная гладь — полет продолжался над Средиземным морем.
О том, что наш авиалайнер подлетает к Египту, мы догадались, издалека увидев характерную конфигурацию береговой черты Средиземного моря.
Вскоре самолет пошел на снижение, и под нами потянулась серая без каких-либо ориентиров и признаков жизни песчаная Ливийская пустыня. Увлекшись наблюдением за местностью, мы не заметили, как подошли к посадке. Следует еле заметное касание колес, и наш Ил-62 уже катится по взлетно-посадочной полосе… Каир.
После заруливания на стоянку получилось так, что из самолета наша группа выходила первой. Все сразу заметили, что слева от самолета стоит камуфлированный бронетранспортер, на котором сверху сидело человек 10 солдат с автоматами, стволы которых были направлены точно на нас. Признаюсь, стало как-то не по себе. Мелькнула мысль: «Вот это встреча!». Потом, правда, нам объяснили, что команда бронетранспортера выполняет задачу по охране пассажиров от возможных диверсий.
В здании каирского аэропорта встретил нас советский представитель и автобусом доставил в гостиницу, огромное серое здание на окраине Каира.
День уже близился к вечеру. Мы поужинали «чем бог послал», и вскоре весь личный состав группы уснул богатырским сном.
А утром следующего дня нас пригласили в штаб египетских ВВС, где наши старшие советники Герой Советского Союза генерал-майор авиации Долгарев Павел Михайлович и генерал-майор авиации Загайный Павел Алексеевич приказали мне в недельный срок составить программу переучивания летного и технического состава АРЕ на самолет С-32, представить ее на утверждение нашего и египетского руководства.
Когда программа была составлена и обсуждена с товарищами Долгаревым П.М. и Загайным П.А., мы все вместе прибыли для ее согласования к бывшему тогда начальнику штаба ВВС АРЕ Хосни Мубараку. Это была моя первая встреча с нынешним президентом Египта.
Войдя в довольно просторный, хорошо меблированный кабинет, все обратили внимание на сидящего за столом симпатичного, плотного телосложения мужчину в военной форме кофейного цвета с соответствующими знаками отличия. Он быстро вышел из-за стола и тепло поздоровался с каждым из нас. После того, как предложил всем сесть, спросил, что мы желаем пить — чай или кофе. Желание всех безапелляционно выразил генерал Долгарев П.М. Он четко и внятно произнес:
«Будем пить чай!».
Закончив с этой традиционной в Египте процедурой, мы приступили к делу.
В целом программа переучивания Хосни Мубараку понравилась. В ней были расписаны задачи каждого нашего специалиста по дням месяца. Другими словами, этот документ отражал не только то, что нужно сделать, но и когда должен быть выполнен очередной пункт, кто несет за это ответственность. Хосни Му-барак после ознакомления с программой предложил несколько сократить сроки переучивания, учитывая то, что мы будем иметь дело не с молодыми лейтенантами, а с опытными летчиками. Некоторые из них являются командирами подразделений, частей и даже соединений.
Мы согласились с замечаниями начальника штаба ВВС, и после этого программа переучивания была окончательно утверждена. Здесь же на совещании довольно остро встал вопрос, на каком аэродроме переучивать летный и технический состав? Нам предложили один из двух аэродромов: Бельбейс или Джанаклиз. Оба в одинаковой степени были пригодны для производства полетов. Но бытовые условия на аэродроме Бельбейс были значительно лучше. Здесь в полное распоряжение наших специалистов отдавалась небольшая, но очень уютная двухэтажная гостиница, в которой стояли два вместительных холодильника, газовая плита, достаточное количество изолированных комнат, где можно было хорошо отдохнуть. И кроме всего прочего, на аэродроме Бельбейс был прекрасный бассейн. Он-то, главным образом, и повлиял на окончательный выбор места переучивания.
Итак, все организационные вопросы были завершены. Мы приступили к практическому переучиванию.
Сам процесс переучивания шел по нашим канонам, т. е. мы давали своим подопечным полную теоретическую подготовку, затем принимали от них зачеты и лишь после этого допускали летчиков к полетам, а инженерно-технический состав — к обслуживанию самолета С-32.
В то время, когда инженеры проводили теоретические занятия, я должен был перегонять самолеты с аэродрома сборки Джанаклиз на аэродром Бельбейс. И вот в один из июльских дней получаю задачу перегнать первый собранный самолет. Так как на аэродроме Джанаклиз я не был «прописан», не стоял ни на каком довольствии, меня для перегонки очередного самолета возили из Каира в Джанаклис на малюсеньком двухместном связном самолете под громким названием «Гумхурия» («Республика»).
Команда сборки самолетов с нетерпением ждала моего прибытия, так как их труд как бы негласно оценивался выпуском собранного самолета в воздух. После радостной встречи с заводскими специалистами на египетской земле техник самолета доложил, что машина к полету готова. Не теряя времени, осматриваю самолет по установленной схеме и расписываюсь в журнале приемки.
После посадки в кабину как-то учащенно забилось сердце: мне показалось, что сижу в самолете на своем родном аэродроме, с которого не так давно мы стартовали в командировку. Но это секундное воспоминание быстро улетучилось. Нужно было запускать двигатель, выруливать на взлетную полосу и не просто взлететь, а показать взлет советского истребителя-бомбардировщика с изменяемой стреловидностью крыла.
Я, безусловно, знал, что за этим первым взлетом нового типа самолета наблюдают не только наши и египетские специалисты. Наверняка смотрят и «невидимые» глаза.
Вырулив на взлетную полосу, запрашиваю взлет и одновременно даю полные обороты двигателю. «Взлет разрешаю!» — послышалось в наушниках шлемофона. Отпускаю тормоза, и мой красавец С-32 стремительно начинает разбег. Проходят считанные секунды, поднимаю нос самолета, и он тут же отрывается от взлетно-посадочной полосы. С ростом скорости максимально увеличиваю взлетный угол. Практически в конце полосы самолет уже достиг высоты более тысячи метров и (по наблюдениям с земли) как бы растаял в плотной утренней дымке.
