Стейси Шифф - Клеопатра
Выбрав из всех возможных путей самый простой и надежный, — ничего не делать, царица вскоре зашла в тупик. Встав перед неизбежным выбором, она решила внять зову сердца. Долабелла был любимцем Цезаря, отличным флотоводцем и главным претендентом на должность консула в сорок четвертом году. Горячий и беспутный, он слыл храбрым воином и вдохновенным оратором, народ его обожал. В глазах Клеопатры двадцатилетний военачальник был подлинным наследником Цезаря. Когда он попросил о помощи, царица отправила ему четыре легиона, оставленных Цезарем в Александрии, и свой флот в придачу, взамен заручившись обещанием, что Цезарион будет признан законным правителем Египта. К несчастью корабли Клеопатры были застигнуты врасплох в открытом море и без боя достались врагу Долабеллы Кассию, главному убийце Цезаря. Теперь уже Кассий просил Клеопатру о помощи. Она нашла предлог для отказа. Голод и чума почти полностью разорили страну. Посылая извинения Кассию, царица тайком снаряжала для Долабеллы еще одну флотилию, но шторм не позволил кораблям выйти из гавани. Тем временем среди приближенных Клеопатры зрел мятеж: командующий кипрским гарнизоном отказался исполнить ее приказ и предоставил египетские корабли Кассию. Его неповиновение в свое время обойдется Клеопатре очень дорого.
Затеянная египтянкой игра день ото дня становилась все опаснее: в июле сорок третьего года окруженный и разбитый Кассием Долабелла покончил с собой. Его место заняли давние враги Кассия Октавиан и Марк Антоний. После гибели Цезаря они заключили союз и поклялись отомстить убийцам, в первую очередь Кассию и Бруту. Племяннику Цезаря Октавиану царица отправила мощную флотилию, груженную оружием и припасами, и даже собиралась лично сопроводить ее в Грецию. Прознав об этом, Кассий принялся угрожать Клеопатре, но она не поддалась на его уловку. Кассий надавил сильнее и потребовал, чтобы царица приняла его сторону. Вместо этого она продолжала поддерживать его противника. Придя в ярость, Кассий — его бешеный нрав был всем известен — замыслил поход на Египет. Момент для этого был самый подходящий: в стране свирепствовал голод, римские легионы ушли. Позже Клеопатра утверждала, что «вовсе не боялась Кассия», но на самом деле не бояться его было бы чудовищной глупостью. Это был ужасный человек, крутая смесь жестокости и жадности. «Самый злобный из людей», он был главой заговорщиков. Под его началом было двенадцать первоклассных легионов и несколько отрядов искусных стрелков. Кассий не ведал пощады к мирным жителям захваченных городов. Талантливому полководцу и бывшему адмиралу Помпея прежде уже приходилось сражаться на Востоке. И этот противник был совсем рядом, он уже занял Сирию и вышел к египетской границе.
Так Клеопатра вновь оказалась между двух огней, и вновь в последний момент пришло чудесное спасение. Кассий уже готов был выступить в Египет, но тут Октавиан и Марк Антоний пересекли Адриатику и двинулись на восток, навстречу противнику. Кассий растерялся. Терять дорогой и доступный трофей ему не хотелось. Брут с должной суровостью напомнил соратнику о том, что они сражаются не за власть, а за свободу Рима. Разочарованный Кассий развернул войска и пошел в Грецию, чтобы присоединиться к Бруту. Но радоваться было рано. Египетский флот спешил присоединиться к Октавиану и Антонию. На борту флагмана была сама Клеопатра. Увы, в дело вновь вмешалась погода. Безжалостный шторм делал бесполезными паруса, разбрасывал корабли, словно скорлупки, и утаскивал на дно. Царице с остатками флота пришлось вернуться в Александрию. Как она объясняла позже, буря повредила не только судам, но и ее собственному здоровью, так что возобновить поход не удалось. Кое-кто поспешил усомниться в ее искренности и обвинить Клеопатру в привычке загребать жар чужими руками (и всем-то наша героиня не угодила: для одних она слишком сильная и независимая, для других чересчур женственная и хрупкая). Однако на этот раз царица говорила правду: трудно заподозрить ее в нежелании отомстить убийце своего возлюбленного. Кассий, собравшийся было заманить египетский флот в ловушку, — он поджидал неприятеля с шестьюдесятью боевыми кораблями, легионом головорезов и большим запасом горючих стрел — обнаружил у южного берега Греции лишь обломки вражеских трирем. Клеопатра и вправду была больна. Ей стоило неимоверных усилий ни с кем не заключать союзов.
Уклонившись от прямого участия в войне, царица прекрасно понимала, что за свой выбор ей придется отвечать, и очень скоро. В начале сорок первого года в Александрию прибыл эмиссар из Рима. Он оказался ловким переговорщиком с медоточивым языком и весьма своеобразными представлениями о верности. Пока длилась гражданская война, Квинт Деллий успел трижды поменять сторону: сначала он переметнулся от Долабеллы в лагерь Кассия, потом снова перебежал к Марку Антонию. В Александрию он явился получить объяснения от чересчур своевольной египетской царицы. О чем она переговаривалась с Кассием? Почему не спешила помочь наследникам Цезаря? Где была ее хваленая преданность Риму? Деллий, надо полагать, был наслышан о красотах Александрии и царском дворце, сверху донизу набитом драгоценными камнями. К встрече с настоящей Клеопатрой он был совершенно не готов. «Едва узрев владычицу воочию и услышав ее изысканные речи», он сообразил, что испытанные приемы здесь не годятся. Обезоруживающее воздействие царицы на самых непримиримых противников наперебой признают все, кто когда-либо о ней писал. Перед посмертным обаянием царицы не устоял и Плутарх: с момента прибытия Деллия в Египет она становится главной героиней биографии Марка Антония.
Деллий очень быстро понял, что самовластную восточную правительницу бесполезно запугивать. Клеопатра была не из тех женщин, кого можно призвать к ответу. Прирожденный приспособленец сразу смекнул, что пора менять тактику. Он был большим ценителем женской красоты и по прежним совместным эскападам неплохо знал вкусы своего господина. Если уж он сам растаял от одного взгляда царицы, значит, не устоит и Марк Антоний. Непостоянство Деллия сполна искупалось сообразительностью и ловкостью в устройстве всяческих интриг. Римлянин окутал египтянку такой густой пеленой лести, что впору было задуматься, на чьей он стороне. Деллий — в нем, что ни говори, умер талантливый режиссер — предложил Клеопатре разыграть целый спектакль. Царица должна была нарядиться в лучшие одежды. Так Гера в «Илиаде» умащает свою нежную кожу благовонными маслами, расчесывает золотые косы, облачается в хитон из невесомой божественной ткани, закалывает на груди плащ сверкающей брошью, надевает серьги с драгоценными камнями, собираясь на встречу с Зевсом. Клеопатре предстояло отправиться навстречу Марку Антонию. Деллий убеждал царицу, что ей нечего бояться, ведь его хозяин «добрейший и благороднейший из воинов».
