Куан Ю Ли - Суровые истины во имя движения Сингапура вперед (фрагменты 16 интервью)
Саудийцы строят мечети по всему мусульманскому миру и в каждую мечеть посылают проповедников. У нас мы сами строим мечети, и нам не нужны их проповедники. А наша ситуация не такая сложная. Если они пришлют проповедников, они будут проповедовать ваххабизм, а он отделяет себя от всех остальных и отбрасывает назад, в VII век.
Исламскому религиозному совету Сингапура («Миус») пришлось согласиться: никаких зарубежных проповедников. Это всегда беспокоит, но они могут поехать в Батам или Джохор Бахру и послушать все эти вдохновенные речи мулл. Некоторые до сих пор ездят учиться в Медину. Если они едут в Иорданию, это не так уж плохо, потому что это больше соответствует современному миру. Иорданцы хотят, чтобы их мусульмане были частью современного мира.
Саудийцы хотят, чтобы их мусульмане были частью исконного ислама. Поэтому и королевская семья до сих пор у власти. Существует соглашение между королем Саудом и лидерами ваххабитов, что он будет поддерживать их и их деятельность, а они будут поддерживать династию. На сегодняшний день это соглашение о разделе власти. Семья Сауди контролирует богатства. Теперь мы слышим о демократии, о женщинах за рулем, о модернизации, о перераспределении денег и миграции населения. В конечном итоге это произойдет, потому что они хотят дать своим людям образование.
Поэтому у них есть Университет науки и технологии имени короля Абдуллы, на территории которого не действуют общие правила. В долгосрочной перспективе это согласуется с сохранением старого порядка. Но с течением времени саудийские студенты будут выезжать учиться за рубеж, даже в Сингапур, они будут возвращаться и пытаться приспособиться, потому что иначе они не получат работу. Они будут знать, как устроены другие общества, хотя в них тоже есть мусульмане. Это может произойти в течение одного или двух поколений или пока не кончится нефтяное богатство, когда-то это произойдет. А пока распространение всех этих мечетей и финансирование проповедников будет продолжаться.
После нефтяного кризиса 1973 года, когда поднялись цены на нефть, или чуть раньше, Ливия посылала людей на Филиппины для разрешения конфликта на Южных Филиппинах между моро и филиппинцами. Это было вмешательством в дела других стран и попыткой распространения ислама с помощью нефтяных денег. Но когда Саудия стала продвигать ваххабизм, мы, к счастью, не пустили их к нам, начав строить свои мечети.
Нам не нужны их деньги или их проповедники. Наша форма ислама не обращается к прошлому, как в Малайзии.
50 000 МЕДРЕСЕ, КОТОРЫЕ ГОТОВЯТ СМЕРТНИКОВ ДЛЯ ДЖИХАДА
- Вас беспокоит то, что происходит в Малайзии и Индонезии?
- Да, конечно, потому что это неизбежно затронет нас. Не говоря уже о том, что люди ездят туда и обратно, сингапурцы смотрят их телепередачи, они смотрят наши. Кроме родственников по всему региону, которые ездят туда-сюда, наши пенсионеры, построившие или купившие дома в окрестностях Джохор Бахру, приезжают в сингапурские больницы. Так что происходят постоянные контакты, и они не закончатся. Поскольку наших малайцев стало меньше, чем представителей остальных национальностей, будет великое влияние Малайзии. Мы должны принять это, как факт жизни, и справляться с этим, пока ситуация не переменится, что, я уверен, произойдет, потому что, если противиться модернизации, то окажешься в отсталом обществе. Это неизбежно.
Иранцы пытаются быть и мусульманами, и современными, потому что хотят воспринимать науку и технологии. Но теперь они столкнулись с проблемами политической структуры из-за стремления получить больше свободы, больше прав для женщин. Я не был в Иране, но Чок Тонг был, он рассказывал, что женщины в Иране носят небольшую накидку, больше из-за моды, тонкие прозрачные платки. Они просто делают вид, что соблюдают исламский дресс-код. Они надевают чадру, но приходя домой, снимают ее, а под ней - красивое платье из Парижа и туфли в тон. Это двойной стандарт: на людях - одно, а дома - другое. Это говорит о том, что если дать женщинам образование, а в Саудовской Аравии этого не делают, то нельзя запретить им хотеть, чтобы страна стала современной. Можно оставаться исламской страной и быть современной, но нельзя быть современной и жить по законам VII века. Это делают айа-толлы. Сколько еще им удастся это поддерживать?
- Но вернемся к Сингапуру.
- Вы хотите знать, почему я ввел такие взгляды. Это не имеет отношение к 11 сентября. Это относится к нефтяному кризису и возрастающему международному влиянию, которое оплачивают нефтяные державы. Все наши мусульманские лидеры были в Саудовской Аравии и Иране, оплачивали участие в конференциях. Они говорят: наш ислам настоящий. Ваш ислам был испорчен. Ислам пришел в Юго-Восточную Азию на торговых суденышках. Путь занимал много месяцев, учитывая муссоны. Поэтому ислам развивался совершенно по-другому.
- Сингапурские мусульмане не могут вступать в браки с сингапурцами других религий, но утверждаете ли вы, что они не могут жить в гармонии с другими национальностями и быть такими же сингапурцами, что и другие национальности?
- Нет, я этого не утверждаю. Я не говорю, что они не могут быть мирными, добропорядочными гражданами. Я только утверждаю, что они будут отдельной частью нашего общества.
У нас могут быть новые индийцы или китайцы, не являющиеся частью нашего сообщества, но их дети определенно станут его частью. Вы не сможете отличить пловчиху Тао Ли от урожденного сингапурца. Она приехала сюда в возрасте четырех или пяти лет. Она говорит на сингапурском мандаринском диалекте и на сингапурском английском. Она является частью Сингапура.
Для меня одним из самых показательных случаев был тот, когда, после и сентября, один из наших мусульман пакистанского происхождения поехал в Карачи и вступил в партию Талибан, чтобы сражаться с американцами. Он был схвачен Северным альянсом, и американцы прислали запрос, является ли он нашим гражданином. В то же время пакистанец того же возраста, родившийся и выросший в Бирмингеме, также пошел сражаться за Талибан.
Поэтому у индийцев бесконечные проблемы с пакистанскими террористами. Президент Мушарраф хотел урегулировать обстановку в Кашмире. Он не мог этого сделать из-за мусульманских экстремистов. У них 50000 медресе, которые готовят смертников для джихада, этого достаточно, чтобы бесконечно снабжать ими Кашмир. Для индийского спецназа это неравная битва, потому что они хотят выжить и вернуться к своим семьям.
Индия посылает прекрасно подготовленных, хорошо обученных спецназовцев, но у них есть семьи, которые зависят от своих отцов. Поэтому, если убивают солдата, страдает вся семья. А с пакистанской стороны, если погибает солдат, то он верит, что попадет на небеса, где его ждут 72 девственницы.
