Александр Андреев - Выдающиеся белорусские политические деятели Средневековья
Князь Витовт не должен вступать в мою отчину, ни в землю, ни в воду. Суд и исправу дам ему во всех делах чисто, без переводу: его и мои судьи, съехавшись, постановят приговор. В чем судьи не сойдутся, разрешает Витовт. Этого присягой подтвержденного приговора никакой хитростью я никогда не должен нарушать относительно Витовта».
О потребностях поездки великого князя Литовского Витовта по русским землям в 1428 году сохранилось интересное письмо его шута Генне, адресованное великому магистру Тевтонского ордена:
«Достойный, возлюбленный милостивый господин!
Во-первых знайте, что мой господин великий князь и его жена, слава Богу, здоровы. Знайте, что я прибыл к великому князю во время его четвертой стоянки на пути от Трок до Смоленска. Доставлено ему во время похода 2700 коней, не считая тех, которые ему еще имеют доставить в Смоленске. Князь Сигизмунд, когда великий князь прибыл в его край, Когда принял его в замке, доставил двести коней, а кроме того поднес в подарок дорогие меха, соболи и много татарских денег. Затем поехали к Свидригайло, этот князь доставил девяносто коней, много мехов, соболей и много денег. Потом поехали в замок Минск, куда прибыло много татар с южных границ Литовского государства, и они привезли в дар коней, верблюдов, стрел и много других подарков.
Далее двинулись к одному замку, где князь посадил своего воеводу; тот доставил сто пятьдесят коней, меха и деньги, жена его и дети поднесли большие подарки. А когда мой господин, великий князь, отправился далее, рязанский великий князь вышел на встречу, вместе с пятью другими князьями, с княгиней и с огромной массой людей. Они принесли ему присягу в подданстве и дали много подарков, коней, соболевые меха и татарские монеты. Затем другие князья и паны, его вассалы, встречали нас, доставляя по 30, по 20, другие по 10 коней, собольих мехов и денег, так что трудно было бы все это записать. А особенно дарили моей госпоже великой княгине.
Знайте еще, что у великого князя были и посольства из Великого Новгорода, Москвы, Смоленска, и постоянно приезжают к нему послы: от татарского царя, от турецкого султана и от многих других христианских и нехристианских князей. Приезжают они с богатыми подарками – трудно было бы их все описать.
Мой господин князь очень доволен, что вы ему пишете о новостях. Знайте, что он сильно оправдывает и защищает Вас перед королем польским. Думаю, что скоро он к Вам напишет; пишите ему чаще, ибо он охотно Вас слушает. Как он был доволен, когда пришло к нему Ваше письмо 10 августа, на третьей стоянке перед Смоленском!
На другой день после праздника Богородицы отъезжаем на лодках от Смоленска до Киева и будем недели две ехать водою. В Киеве не долго пробудем, а через семь недель дороги будем уже в Луцке. Князь имел намерение объездить дальние границы своего государства.
Henne, до полудня рыцарь, пополудни – шут, ваш дворянин».
В этой поездке был заключен и следующий договор Великого княжества Литовского и Тверского великого княжества, дошедший до наших дней:
«Се яз князь великий Борис Александрович Тверский взял есмь любовь такову с своим господином, с дедом, с великим князем Витовтом, литовским и многих русских земель государем. Быты мне с ним за-один, при его стороне, и пособляти ему на всякого, без исключений; а господину моему деду, великому князю Витовту, меня великого князя Бориса Александровича, своего внука, боронити от всякого думою и помощью, а в земли и в воды и во все мое великое княжение тверское моему господину деду, великому князю Витовту не вступатися.
А дядям моим и братьям моим и племени моему, князьям, бытии мне в послушании: я, князь великий Борис Александрович волен, кого жалую, кого казню, а моему господину деду, великому князю Витовту не вступатися. А который захочет к моему господину деду, к великому князю Витовту со отчиной, и моему господину деду, великому князю Витовту со отчиной не принимать; подойдет-ли который к моему господину деду, к великому князю Витовту, и он отчины лишен; а в отчине его волен я, великий князь Борис Александрович, а моему господину, деду, великому князю Витовту не вступатися.
Арубеж отчине моего господина, деда, великого князя Витовта, по старине. А которые места порубежные потягли будут к Литве или к Смоленску, а подать будут давали к Твери, ино им и ныне тягнути по старому. А которые места порубежные потягли будут к Твери, а подать будут давали к Литве или к Смоленску, ино им и нынече тягнути по давнему, а подать давати по давному же.
А что учиниться меж нашими людьми и вашими, и волостели наши, вчинят исправу; а чему наши волостели не вчинят исправы, и нам съехався, да вчинить исправу без перевода; а земли воде и всему обидному делу меж нами суд общий.
А людям нашим гостям гостити меж нами путь чист, без рубежа и без пакости, а пошлины имати с моих тверских людей в моего господина деда, великого князя Витовта отчине, в Смоленске, в Витебске, в Киеве, в Дорогобуже, в Вязьме и по всему его великому княжению, по давнему, а нового не примышляти. А по моей отчине князя великого Бориса Александровича пошлины имати с людей моего господина деда великого князя Витовта в Твери, в Кашине, в Городке, в Зубцове и по всему моему великому княжению, по давнему, а нового не примышляти.
А на сем на всем я князь великий Борис Александрович дал есмь правду своему господину деду, великому князю Витовту, и крест целовал к нему. А по этой мне грамоте править».
В сентябре 1422 года у озера Мельно был заключен новый мирный договор Польши, Великого княжества Литовского и Тевтонского ордена. Крестоносцы навсегда отказались от Жмуди – Жемайтии, за которую боролись 150 лет, и с помощью которой хотели соединить Пруссию и Ливонию. После Мельнинского мира у Витовта больше не было военных конфликтов с Орденом, переговоры шли только об уточнении границ. Великий князь Литовский начал сближение с Тевтонским орденом, видя его своим союзником в отделении от Польши. А. Баркашев писал:
«Витовт не оставлял мысли об освобождении Литвы – мысли, которая проявлялась уже раньше в сношениях с императором Сигизмундом. На случай спора с Польшей по поводу возведения Литвы в королевство, великий князь Литовский рассчитывал опереться не только на императора, но и на рыцарей. В виду таких соображений он и раньше, в войне 1410 года, щадил Орден, а теперь и прямо принял его сторону в дипломатических спорах с Польшей. Витовт в это время усердно хлопотал и в пользу магистра, и в пользу императора; начавшееся через три года открытое домогательство королевской короны, вопреки сопротивлению поляков, достаточно объясняет политику Витовта».
