Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии
Мне приходилось разговаривать с Юрием Павловичем, лечащим врачом батюшки, не только о том, как протекает заболевание, но и о необходимости проведения разных консультаций, поставки медицинских препаратов из федерального центра, из Москвы. Все, что необходимо было сделать, было сделано руками хирурга. Юрий Павлович – весьма уважаемый в медицинском мире высококвалифицированный врач, много лет трудившийся у операционного стола, однозначно, ни минуты не колеблясь, сказал, что впервые видит, чтобы такое заболевание, как у батюшки, разрешилось за сутки. Помню его слова, произнесенные без малейших сомнений: «Так не бывает, чтобы такое заболевание разрешилось за сутки. Как хирург, работающий больше двадцати лет, исходя из общих теоретических знаний и своего практического опыта, могу сказать, что такого в медицине не бывает. Его вымолили». Он несколько раз повторял эту фразу.: Надо заметить, что этот врач делает только первые шаги в храм, и по молитвам владыки и батюшки уже это правильно понимает. Позже Юрий Павлович говорил, что в 2007 году, во время лечения батюшки, в нашем отделении произошло много светлого. И те, кто работал в нашем отделении, отмечали, что, когда батюшка был с нами, как-то легко работалось, получались отличные результаты.
Потом мы приезжали в дом, где жил батюшка в последнее время. Были у него и незадолго до кончины, и могу уверенно сказать, что такое не забывается. Мы видели его мирный дух и проявление великодушия к нам. Видели его смирение. Когда мы спрашивали, как он себя чувствует, батюшка нас благодарил, просил, чтобы Господь наставил нас и помог в нашей работе, говорил, что молится о нас. О себе в последнее время ничего не говорил. Я не помню ни одной жалобы, ни ропота. И мы, врачи, понимали, что Господь лучше знает, кому что нужно.
Я чувствовала, что вместе с батюшкой и благодать пришла в нашу больницу. Я с благодарностью думала, что владыка в очередной раз позаботился о нас, о нашем спасении, благословив нам батюшку. Сложные ситуации неизбежны в нашей работе, и посещение батюшкой нашей больницы не только оживило в нас какие-то глубоко скрытые духовные силы, но и позволило нам в трудные моменты обращаться с молитвой не только ко владыке, но теперь и к нашему батюшке – иеросхимонаху Алексию. Помолись, батюшка, и о нас.
«Произошло чудо. Его вымолили»
Воспоминания Юрия Павловича (лечащего врача)
* * *Батюшка поступил к нам в отделение в конце марта.
Я осмотрел его в приемном покое. Он находился в крайне тяжелом состоянии: давление было очень низкое, тахикардия, сильные боли в животе. Мы госпитализировали его в реанимационное отделение, чтобы за несколько часов подготовить к оперативному лечению. Буквально через два-три часа с момента поступления мы уже готовили его к операции. При вводе наркоза у батюшки наблюдалась клиническая смерть: состояние резко ухудшилось, давление почти не определялось, пульс был более ста восьмидесяти ударов в минуту. Усилиями докторов состояние было немножко стабилизировано; разрезали живот, сделали лапартомию. В течение операции у батюшки обнаружился рак селезеночного узла толстой кишки. При этом заболевании, по всем медицинским канонам, показано проведение операции, которая может спасти жизнь. По методике лечения таких больных, через двадцать четыре часа после перфорации, необходимо проводить санационную лапартомию. Живот во время первой операции зашивается в бантики, с той целью, чтобы опять санировать брюшную полость для купирования прогрессирующего перитонита. И только после этого можно зашивать живот с надеждой на выздоровление. Каждая болезнь или проявление болезни четко вытекает из предыдущего состояния. Ну, не бывает чудес в медицине! А вот здесь я, оказывается, столкнулся с чудом. Заметим, что батюшке шел уже семьдесят восьмой год! Поступил он в крайне тяжелом состоянии. В этих ситуациях, к сожалению, люди умирают. Поступил при наличии развернутого обостренного синдрома полиорганной недостаточности. Сосудистая система не работала; дыхательная система – одно название, только поверхностное дыхание; выделительная система работала плохо. Но главное, спустя сутки
он был еще жив. У него нормализовалось артериальное давление. Но само чудо ждало меня в операционной, когда я снял у него швы с живота. При такой ситуации, в которой проходила первая операция, мне пришлось бы (я знаю из своего опыта) четыре-пять раз мыть живот. Но оказалось, что повторная операция была не нужна, ее можно было даже не делать?!! Я только снял швы, посмотрел и увидел, что у батюшки абсолютно чистый живот. На всякий случай помыли и благополучно зашили под наркозом. Батюшка в это время, естественно, не дышал. Я только помню, что в это время приходили и владыка, и другие верующие люди и молились, молились… Ни в коем случае не скажу, что я смог сделать это за одну лапартомию, такого не бывает. Что-то произошло там в этот момент. В дальнейшем он у нас потихонечку выздоравливал.
Примерно через месяц его выписали. Затем он пожелал для укрепления некоторое время побыть в Задонском мужском монастыре. Я приезжал на осмотр: опухоль в животе у него, конечно же, осталась. И, чтобы продлить ему жизнь, необходима была повторная операция по удалению опухоли и закрытию бластомы. В мае 2007 года мы снова положили его в отделение и прооперировали. Для него это было достаточно объемное оперативное вмешательство – для такого возраста и при такой патологии. Однако он очень неплохо его перенес. Выздоровел. Все, слава Богу, у нас получилось, все было не зря. После операций батюшка прожил еще больше двух лет.
Я его постоянно навещал, следил за его состоянием здоровья. Был у него за несколько дней до его смерти. Потихонечку состояние его ухудшалось. Было понятно, что он умирает.
Мои личные впечатления о батюшке такие. Чрезвычайно чистый и чрезвычайно добрый человек. У меня сложилось впечатление, что он постоянно находился в диалоге с Богом. Ни о чем другом не размышлял, а постоянно думал только о Боге. Человек он очень терпеливый. Я никогда не видел никаких капризов; он мне не доставлял ни малейшего неудобства, несмотря на то что он находился под самым высоким покровительством. С батюшкой было очень приятно общаться. Он был в какой-то степени даже наивный, как ребенок. Восемьдесят лет, а никаких потаенных мыслей у него не было. О людях, вообще, плохо не думал. Всех встречал: «Миленький! Дорогой!» Очень радовался, когда меня о чем-то спрашивал, а я ему говорил: «Все будет отлично, с Божией помощью». Когда я так отвечал, он был просто в восторге. Уезжая от него, я все время чувствовал, что прикасался к чему-то неземному, такому, чего в обычной жизни раньше не встречал. Духовно величественный. Все он знал, хотя и пытались от него скрывать. Все понимал. Он просто смиренно ждал нашего слова: или владыки, или моего. Чтоб сказали: «Да. Рак».
