Иван Плотников - Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность
Перестановки в правительстве с привлечением новых лиц происходили и далее, но основной его костяк сохранялся, в сущности, вплоть до осени 1919 г. В связи с этим генерал М. Жанен в дневнике записал: «Любопытная вещь — перманентность министров: они работали с Директо-рией, работают с адмиралом, который опрокинул Директорию». А в общем-то все было понятно: в том-то и дело, что министры в большинстве своем были настроены против Директории и желали, а то и непосредственно способствовали ее ликвидации, готовы были работать под началом А. В. Колчака. Несколько позднее в состав правительства входили В. Н. Пепеляев (министр внутренних дел), А. П. Будберг (военный министр), Г. Г. Тельберг (в новой роли — министр юстиции) и другие. Обращает на себя внимание то, что среди министров, как и до 18 ноября 1918 г., сохранялось значительное число эсеров (Старынкевич и другие) и меньшевиков (Шумиловский, Н. И. Петров и другие). Правда, со вступлением в должность они объявляли о выходе из своих партий. Колчак социалистические партии, их сибирские организации, кроме РКП(б), официально не запрещал, хотя по многим позициям был ими недоволен и идеи их совершенно не разделял.
А. В. Колчак, несмотря на военную обстановку, насколько возможно проводил и усиливал работу по введению и упорядочению системы законности. Ему принадлежит заслуга в организа-ции тщательного расследования обстоятельств убийства царский семьи и других членов Дома Романовых на Урале, которое до него велось крайне неудовлетворительно, в чем-то даже саботировалось, в том числе министром юстиции эсером С. С. Старынкевичем, возможно, потому, что он в свое время боролся с царским самодержавием, был отправлен им в сибирскую ссылку. Дело о царской семье Колчак поручил генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу, назначен-ному в середине января 1919 г. генералом по особым поручениям. В одной упряжке с ним стал работать Н. А. Соколов, рекомендованный Колчаку князем А. В. Голицыным, знавшим его по работе в Пензенской губернии как очень квалифицированного следователя по особо важным делам. 5 февраля Колчак пригласил Соколова на беседу, предложил познакомиться с имеющим-ся материалом следствия, доставленным из Екатеринбурга в Омск, и высказать свои соображе-ния по этому делу. Заслушав затем заключение Соколова, его предложения по ведению следствия, Колчак ему и поручил его проведение. Перед отъездом следователя в Екатеринбург Колчак 3 марта выдал ему соответствующий документ за своей подписью и печатью. Он пристально следил за работой и Дитерихса, осуществлявшего общее руководство следствием, и Соколова, помогал им. В результате огромной и целенаправленной работы, раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей Соколовым было определенно установлено, что в ночь на 17 июля 1918 г. в доме инженера и общественного деятеля Н. Н. Ипатьева, превра-щенного в тюрьму, была расстреляна вся царская семья и четыре человека из обслуживавшего ее персонала, всего 11 человек, что было сделано по указанию большевистского руководства, определенно — Я. М. Свердлова («Были и другие лица… Я их не знаю», подразумевал, конечно, В. И. Ленина, но доказательств прямых выявить не смог). Соколов исключил «спасение» кого-либо из узников Ипатьевского дома. Он вместе с Дитерихсом с наступлением лета производил раскопки, искал останки. 10 июля 1919 г., перед самым вступлением (14 июля) в Екатеринбург Красной армии, вышел с зав. своей фотолаборатории, английским корреспондентом Р. Вильтоном, работавшим тоже по поручению Колчака, к заболоченному, покрытому шпалами участку Коптяковской дороги, близ разъезда на Горнозаводской железной дороге. Место было сфотографировано. Это и было тайное место захоронения 9 трупов, о чем конфиденциально трижды указывал чекист, комендант Дома Ипатьева и непосредственный руководитель и участник расстрела и захоронения Я. X. Юровский, а также другие участники этого события. Соколов вышел на это место по следам грузового автомобиля, на котором везли трупы от первого, неудачного захоронения в шахте, близ д. Коптяки. Будь Соколов еще какое-то время в Екатеринбурге, он, вполне вероятно, пришел бы к выводу, что под шпалами, в мочевине и лежат останки. Ему было известно, что утром 19 июля 1918 г. грузовик прямиком вернулся через Верх-Исетский завод (пригород) в Екатеринбург, пустой, со следами крови. Именно в этом месте, под старой дорогой (участок из-за заболоченности давно уже был заброшен) в наше время были найдены и идентифицированы останки.
По названным же источникам, фотографиям Соколова — Вильтона и одного из убийц и захоронщиков П. 3. Ермакова, всю жизнь в соответствии с «клятвой хранить тайну» заявлявшего о полном сожжении останков, позирующего на этом же месте, в более позднее время можно определить и место нахождения сожженных останков двух недостающих пока жертв — цесаре-вича Алексея и его сестры Марии. Автор этих строк установил это и результаты исследования и раздумий опубликовал в журнале «Родина» (1998. № 2). В том, что груда обгоревших костей двоих будет найдена почти рядом с захоронением большинства жертв, я практически не сомневаюсь. Все станет ясно после того, как специалисты тщательно подготовят и произведут раскопки.
А. В. Колчак содействовал Дитерихсу и Соколову в продолжении работы по расследованию дела, сохранению полученных материалов и после отступления его войск из Екатеринбурга и с Урала в целом.
Меры А. В. Колчака по налаживанию дела законности переплетались естественным образом с восстановлением и совершенствованием административных и судебных органов. Был восстановлен Правительствующий сенат, суды, для которых подбирались квалифицированные юристы, разгонявшиеся при большевиках. Был повышен статус администраторов на местах. Во главе губерний (областей), уездов стояли управляющие (в большинстве своем бывшие комиссары Временного Сибирского правительства). В прифронтовых районах, на Урале был введен институт Главных начальников края (Уральского — С. С. Постников, Самаро-Уфимского — Е. К. Вишневский, Южноуральского — А. И. Дутов), с функциями генерал-губернаторов. Исключительно большое внимание уделялось возрождению местных органов самоуправления — городских дум с их управами и широчайшей сетью земств. В Сибири до революции они существовали не везде и теперь во многих местах создавались впервые. На Урале же земства существовали многие годы и по размаху, по результатам своей деятельности относились к числу лучших в стране. Теперь они здесь и возрождались значительно быстрее.
Несмотря на военные условия, местные органы самоуправления имели широкие права. Правда, на местах военными работниками, особенно в прифронтовой полосе, они часто попирались, в связи с чем возникали многочисленные конфликты, чаще разрешавшиеся в пользу военных.
