Арнольд Гессен - Жизнь поэта
И сын египетской земли,
Корсар в отставке, Морали.
Морали - мавр Али, родился в Египте, нажил пиратством большое состояние. Пушкин любил его, дружил с ним, называл корсаром. А когда друзья удивлялись этой дружбе, отвечал:
- У меня лежит к нему душа. Кто знает, может быть, мой дед с его предком были мне родней...
Пушкина забавлял и наряд мавра: белая шаль на голове, красная суконная, расшитая золотом куртка, короткие шаровары, подвязанные вместо пояса богатой турецкой шалью, блестевшие из ее складок пистолеты...
В «Отрывках из путешествия Онегина» поэт реалистически передает внешний вид Одессы:
В году недель пять-шесть Одесса,
По воле бурного Зевеса,
Потоплена, запружена,
В густой грязи погружена.
Все домы на аршин загрязнут,
Лишь на ходулях пешеход
По улице дерзает вброд;
Кареты, люди тонут, вязнут,
И в дрожках вол, рога склоня,
Сменяет хилого коня.
До приезда Пушкина в Одессе были замощены лишь две улицы, но скоро начали приводить в порядок еще многие улицы, а вдоль их высаживать тополя и белую акацию.
Здесь уже был прекрасный оперный театр, книжный магазин, издавалась французская газета. Существовало филармоническое общество. Было несколько модных кафе.
Пушкин остановился в отеле Рено, близ театра. С балкона можно было обозревать залив и рейд с пришвартовавшимися в Хаджибеевской бухте судами под иностранными флагами. Сюда ежедневно приплывали корабли из гаваней Адриатического моря и анатолийских городов. Здесь действительно «все флаги в гости были к нам», существовал беспошлинный ввоз иностранных товаров, шла бойкая торговля, дышалось легко и свободно, раздольно было беглой, беспаспортной русской вольнице той поры.
В архалуке и феске Пушкин нередко появлялся в казино близ своего отеля. С неизменной железной палкой в руке.
Часто Пушкин с самого утра приходил в кафе на Приморском бульваре. Море влекло его к себе:
Бывало, пушка зоревая
Лишь только грянет с корабля,
С крутого берега сбегая,
Уж к морю отправляюсь я.
Потом за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленный,
Как мусульман в своем раю,
С восточной гущей кофе пью.
Иду гулять. Уж благосклонный
Открыт Casino; чашек звон
Там раздается; на балкон
Маркёр выходит полусонный
С метлой в руках, и у крыльца
Уже сошлися два купца.
Проходит час, другой, и городом овладевает привычная суета:
Глядишь - и площадь запестрела.
Все оживилось; здесь и там
Бегут за делом и без дела,
Однако больше по делам.
Дитя расчета и отваги,
Идет купец взглянуть на флаги,
Проведать, шлют ли небеса
Ему знакомы паруса.
Какие новые товары
Вступили нынче в карантин?
Пришли ли бочки жданных вин?
И что чума? и где пожары?
И нет ли голода, войны
Или подобной новизны?
Жизнь шумного приморского города захватывает поэта своей новизной... Позже Пушкин переселился в превосходную гостиницу Отона. И здесь
Шум, споры - легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет
Меж тем невидимо растет.
Так южное солнце и море - «свободная стихия» - уже в первые дни пребывания в Одессе наполнили поэта радостным настроением.
Пушкин встречается по службе с петербургскими друзьями и знакомыми - Александром Раевским, Ф. Ф. Вигелем. Дружеские отношения устанавливаются у него с сослуживцем, молодым поэтом В. И. Туманским.
В первые же дни Пушкин посещает одесский Ришельевский лицей.
- Как это напоминает мне мой Лицей! - заметил он, впервые переступая его порог и мысленно переносясь в родной Царскосельский лицей.
Это было весьма консервативное учебное заведение, где среди преподавателей и учащихся ревностно насаждались доносы, шпионаж, интриги. Читать произведения Пушкина учащимся Ришельевского лицея запрещалось, но и сюда проникал дух вольнодумства. Здесь учились будущие декабристы А. Поджио, А. Корнилович и другие прогрессивные деятели.
Зайдя как-то в лицей, Пушкин застал воспитанника за чтением его произведений. Хорошо осведомленный о царившем в лицее духе, он шутливо заметил:
- Охота вам читать этот вздор!..
Имя Пушкина уже было известно широким кругам, и в Одессе к Пушкину относились уважительно.
Гуляя однажды за городом, Пушкин приблизился к военному лагерю и неожиданно услышал орудийный залп. Сбежавшиеся тут же офицеры окружили подошедшего к ним поэта. Оказывается, заметив Пушкина, офицер П. А. Говоров дал приказ приветствовать его орудийным залпом. Поэта с триумфом повели в офицерское собрание и подняли в его честь бокалы...
* * *
«Я нигде не бываю, кроме в театре», - писал Пушкин брату. Одесский театр, выстроенный в начале века по проекту известного архитектора Тома де Томона, был обращен своим фасадом с классическими портиком и фронтоном к морю. Это был один из лучших театров тогдашней России.
Здесь особым успехом пользовались спектакли итальянской оперы, и Пушкин охотно посещал их:
Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в оперу скорей:
Там упоительный Россини,
Европы баловень - Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно новый,
Он звуки льет - они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламени любви,
Как зашипевшего Аи
Струя и брызги золотые...
Но, господа, позволено ль
С вином равнять do-re-mi-sol?
В одесском театре шли оперы: «Севильский цирюльник», «Сорока-воровка», «Итальянки в Алжире», «Семирамида», «Турок в Италии», «Тайный брак» Чимарозы, «Агнесса» Паэра.
Темы оперных либретто часто перекликались с революционными событиями в Греции. В театре ставились пьесы на греческом языке, в исполнении греческих актеров.
