Иван Пстыго - На боевом курсе
- Черт попутал! Мы садились в Мельце, но два исправных самолета взлетели, а два других с повреждениями взлететь не смогли.
Я сразу послал в Мелец командира эскадрильи - разобраться с воздуха, что происходит на земле и как быть с самолетами и экипажами. Он на собственный риск приземлился в Мельце. Потом вернулся и доложил:
- В Мельце противника нет. Наши войска на подходе. Особого беспокойства за экипажи и машины не вижу.
Действительно, вскоре наши войска заняли Мелец. Поврежденные самолеты наши техники и ремонтная бригада быстро восстановили, и они уже на другом аэродроме пристроились к полку.
Стремительное наступление наших войск продолжалось. В этой операции наш путь пролегал через Тарнув, Кельце, между Краковом и Ченстоховом, Катовице, Грос Стрелиц, Штубендорф, Олау, Бунцлау. По ходу операции столкнулись с проблемой спасения от фашистов старейшего польского города Кракова сокровищницы не только национальной, но и мировой культуры. Нашей разведке стало известно, что немцы заминировали в городе многие старинные здания, дворцы, церкви, музеи, мосты. Если им удастся осуществить свой замысел, то Краков будет разрушен, чего допустить было никак нельзя. Забота о сохранении древней польской столицы стала еще одной заботой Красной Армии, в том числе и штурмовой авиации.
Здесь необходимо упомянуть о том, что примерно к концу 1943 года на вооружение гитлеровской армии поступило ручное противотанковое оружие ближнего боя, так называемые фаустпатроны ( от слова "фауст", по немецки значит "кулак"). Используя тот же кумулятивный эффект, что и наши противотанковые бомбы ПТАБ, фаустпатроны являлись довольно сильным оружием. Охраняя различные объекты, "солдаты-фаустники", или, как их называли наши танкисты, "солдаты-пушки", закапывались в землю и были малоуязвимы для танковых пулеметов. А выстрелы "фаустников" с близких расстояний были весьма эффективны - пробивали броню до двухсот миллиметров.
Так вот, подступы к Кракову по многим направлениям гитлеровцы нашпиговали "фаустниками". И мы, штурмовики, приложили немало усилий по выбиванию их из нор, расчищая путь нашим танкистам.
Трудно, конечно сказать, какую долю в спасение Кракова вложила авиация. Но фактом стало главное: благодаря энергичным, зачастую самоотверженным действиям советских войск, изуверский замысел гитлеровцев по уничтожению Кракова был сорван, известный с Х века город остался цел. Наверное в этом есть заслуга штурмовиков.
В целом наши боевые дела шли успешно. Хотя случались и казусы. Однажды, в феврале, при очередном перебазировании случилась большая неприятность. Аэродром Грос Стрелиц, на который мы произвели посадку, как выяснилось оказался на болотистой местности Мороз крепко схватил грунт, но при первой же оттепели самолеты, увязнув в трясине, могли превратиться в легкую добычу вражеской авиации.
Я послал шифровку командования, в которой сообщал, что полк базируется на заболоченной местности, и высказал просьбу о перелете на другой аэродром. В томительном ожидании прошли вечер, ночь. Но никаких указаний не поступило.
А на следующий день самые худшие опасения оправдались. Пошел дождь, потеплело. Самолеты осели в растаявший грунт. Наконец наступил приказ о немедленном перебазировании. Но было уже поздно.
Утром на стоянке собрался руководящий состав полка. Настроение у всех никудышнее. "Илы", как подстреленные птицы, уткнулись в землю: шасси ушло в рыхлый грунт. Некоторые машины осели в болото по самые крылья, и казалось, только благодаря им удерживаются на поверхности.
- Влипли... - покачал головой начальник штаба полка Чередник.
- Как мухи на липучке, - добавил кто-то из командиров эскадрилий.
Пришлось одернуть:
- Думайте лучше, как будем выбираться отсюда. К чему пустые разговоры?
Один за другим командиры высказывали свои соображения. Я одинаково внимательно выслушивал и короткие реплики, и долгие объяснения. Один только старший инженер полка А.Г. Перепелица молчал.
- Ваше решение? - спросил тогда его сам.
И старший инженер полка предложил следующее:
- Надо разобрать и перевезти самолеты в разобранном виде. Отстыкуем крылья, снимем винты и погрузим их на одну автомашину. А другой машиной вытащим облегченный самолет из трясины, возьмем на буксир и транспортируем на новый аэродром. На каждый самолет потребуется по две автомашины.
Наступила долгая пауза.
- А что, - прервал ее начальник штаба, - предложение толковое.
Подумав, взвешивая все "за" и "против", я спросил у старшего инженера:
- Вы уверены в успехе?
- Уверен! - твердо ответил Перепелица.
- Добро! Приступайте!
Самолеты быстро разобрали. Вскоре колонна с самолетами двинулась в путь и через полтора часа была на новом аэродроме, благо он был недалеко. Техники немедленно приступили к сборке самолетов. Летчики помогали как могли. И старший инженер полка информировал меня о ходе сборки каждый час.
До конца дня закончить сборку не успели. Трудились всю ночь. К утру все завершили и провели облет "илов". Полк был готов к боевой работе.
Началась последняя военная весна. Приближение победы чувствовалось по всему. А нам вновь надо было перебазироваться, чтобы не отстать от наземных войск и оказывать им непрерывную поддержку с воздуха.
Осмотр нового аэродрома Штубендорф командир дивизии поручил нам, командирам полков. Соседним, как в авиации принято говорить - братским полком, командовал мой бывший заместитель майор М.В. Сухих. Мы взяли с ним По-2 и полетели в указанный район. Быстро нашли ровную площадку, предназначенную для аэродрома. Рядом - населенные пункты для размещения. Это было уже на немецкой земле. Произвели посадку. На аэродроме тишина. Вокруг ни души. Какое-то время посидели в кабине. Возможность того, что на аэродроме могли оказаться диверсанты, не исключалась. Нет, все вроде бы спокойно. Выключили мотор, вышли из самолета.
"Вот и добрались до тебя, чертова Германия..." - подумал я и предложил:
- Ну что, Михаил Васильевич, в честь такого события...
Мы вынули из кобур пистолеты и дали троекратный салют.
Аэродром оказался вполне подходящий. На следующий день мы перелетели сюда, и боевые действия продолжались. Но темп наступления наземных войск был настолько высок, что вскоре нам пришлось перелететь на аэродром Олау, это недалеко от Бреслау ( ныне Вроцлав). Боевая работа с этого аэродрома характеризовалась большим напряжением. Дело в том, что Бреслау был окружен и остался в тылу наших войск. Окруженная группировка противника оказывала ожесточенное сопротивление. Все экипажи, летая на поддержку наступающих, на обратном пути по приказу командующего Красовского обязаны были заходить на Бреслау и, расходуя остатки боеприпасов, действовать по окруженному врагу.
