Г. Бельская - Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых
Конечно же, вопрос о том, кто такой «сей благодатный старец», живо интересовал всех его многочисленных почитателей. Сам Федор Козьмич всячески избегал говорить о своем происхождении, о своей предыдущей, иной жизни. Так, на осторожную просьбу одного посетителя назвать имя родителей — чтобы можно было за них помолиться — старец строго отвечал: «Это тебе знать не нужно, святая церковь за них молится. Если открыть мне мое имя, меня скоро не станет… И если б я при прежних условиях жизни находился, то долголетней жизни не достиг бы». На прямой вопрос своего последнего хозяина Хромова, который в предчувствии близкой кончины тяжело заболевшего старца просил его открыть свое настоящее имя, последовал еще более решительный и лаконичный отказ: «Нет, это не может быть открыто…»
За все долгие годы своего пребывания в Сибири Федор Козьмич лишь изредка, под воздействием нахлынувших чувств и воспоминаний позволял себе коснуться запретной темы. Так, А.С. Оконишникова, дочь Хромова, вспоминала впоследствии, как однажды погожим солнечным днем они с матерью отправились на заимку навестить своего постояльца и застали его на прогулке. Старец был задумчив; поздоровавшись с гостями, он неожиданно сказал: «Вот, паннушки, в такой же прекрасный день отстал я от общества. Где был и кто был, а очутился у вас на поляне…» Были у Федора Козьмича две знакомые старушки-ссыльные, пришедшие с ним в Сибирь в одной партии. Обычно 30 августа они приготовляли нехитрое крестьянское угощение, и старец проводил с ними весь этот праздничный день, день поминовения Александра Невского. И вот здесь в приподнятом настроении он так же вспоминал иногда: «Какие торжества были в этот день в Петербурге! Стреляли из пушек, развешивали ковры, вечером по всему городу было освещение!..»
В связи со всем прочим — благородным видом старца, его изысканными манерами и совершенно невероятными для простого человека сведениями — подобные оговорки, почитателями Федора Козьмича ловимые на лету, лишний раз убеждали в том, что в Томскую губернию он попал «с самых вершин».
Умер Федор Козьмич в 1864 году и был похоронен в ограде томского Алексеевского монастыря; надпись на его могиле гласила: «Здесь погребено тело великого благословенного старца Федора Козьмича, скончавшегося в Томске 20 января 1864 года» (характерно, что слова «великого благословенного» были впоследствии замазаны белой краской по приказу губернатора Мерцалова). И могила эта пользовалась большим почетом не только у местного населения… Известно, что позже эту могилу посещали некоторые члены царствующего дома — в их числе великий князь Алексей, брат Николая Александровича, и последний царь, Николай II, во время поездки по Сибири, которую он совершал еще будучи наследником престола. В конце XIX века видный сановник, член Государственного совета М.Н. Галкин-Врасский, своим иждивением поставил над могилой часовню.
… Как ни скрывал старец свое прошлое, запретить строить догадки на этот счет было не в его силах. Еще при жизни Федора Козьмича имя его окутала легенда. Из множества устных рассказов и некоторых публикаций в печати постепенно складывалось своеобразное житие старца Федора Козьмича, причем почти все многочисленные авторы его предлагали одно-единственное решение волнующей всех загадки…
Пожалуй, самым трогательным и интересным из рассказов о том, как приходили к этому решению различные лица, стала удивительная, на сказку похожая запись воспоминаний некоей Александры Никифоровны, которая еще молодой девицей стала воспитанницей старца. Федор Козьмич заразил ее своей верою, увлек рассказами о монастырях и лаврах и в 1849 году благословил на дальний путь, на богомолье в Россию. Александра Никифоровна со множеством приключений, но вполне благополучно пропутешествовала через пол-империи и добралась в конце концов до Почаевского монастыря, особенно почитаемого старцем. Здесь она отыскала «добрую графиню» и не менее доброго графа Остен-Сакенов, на которых ей указал старец как на людей, гостеприимно принимающих странников. Остен-Сакены увезли молодую богомолку к себе в Кременчуг, где ей суждено было встретиться с самим императором Николаем I, приехавшим навестить своего любимого военачальника. Молодая сибирячка понравилась царю, и он с удовольствием, с ней беседовал. «Многое кое о чем расспрашивал царь, — вспоминала впоследствии Александра Никифоровна, — и все я ему спроста-то пересказывала, а они (государь и граф) слушают да смеются. Вот, говорит государь Остен-Сакену, какая у тебя смелая гостья-то приехала. А чего же мне, говорю, бояться-то, со мною Бог да святыми молитвами великий старец Федор Козьмич… Граф только улыбнулся, а Николай Павлович как бы насупился…»
В 1852 году Александра Никифоровна наконец вернулась в родные места. Старец встретил ее с большой радостью и тут же приступил к расспросам. «…И все-то я рассказала ему, где была, что видела и с кем разговаривала; слушал он меня со вниманием, обо всем расспрашивал подробно, а потом сильно задумался. Смотрела, смотрела я на него, да и говорю ему спроста: «Батюшка Федор Козьмич, как вы на императора Александра Павловича похожи». Как я только это сказала, он весь в лице изменился, поднялся с места, брови нахмурились, да строго так на меня: «А ты почем знаешь? Кто это тебя научил так сказать мне?» Я и испугалась. «Никто, — говорю, — батюшка, это я так спроста сказала, я видела во весь рост портрет императора Александра Павловича у графа Остен-Сакена, мне и пришло на мысль, что вы на него похожи, и так же руку держите, как он». Услышав это, старец молча вышел из комнаты и, как видела рассказчица, заплакал, утирая рукавом слезы…
На страницах «Жития» Федора Козьмича, в котором сейчас невозможно почти отличить правду от вымысла, подобных узнаваний множество, при этом узнают царя обычно даже не по портретам, а по своим собственным воспоминаниям. Ссыльный, в прошлом дворцовый истопник, бежит к, старцу «попросить молитвы» о больном товарище и валится в обморок, увидев хорошо знакомого ему Александра «со всеми его отличительными, характерными признаками, но только уже в виде седого старца». Другой ссыльный, солдат, падает перед узнанным царем на колени, еще один солдат, на этот раз отставной, отдает старцу честь по-военному (обоих служивых царь просит «никому не говорить, кто он», но, как видим, вполне безуспешно).
Так складывалось предание о том, что под именем старца Федора Козьмича скрывается царь Александр I, по официальным сведениям, скончавшийся 19 ноября 1825 года в возрасте 48 лет. На первый взгляд, это может показаться дикой и беспочвенной фантазией, о которой нельзя говорить всерьез. Однако в конце XIX — начале XX века фантазия все в большей степени приобретает черты научной гипотезы. У нее появляются убежденные сторонники, которые пытаются придать ей необходимую доказательность, и решительные противники, причем обе точки зрения складываются в результате исследовательской работы над многочисленными и разнообразными источниками.
