Дэйв Кинг - King of Russia.Один год в российской Суперлиге
11 января
Когда мы с Линдой возвращались после кормления собак, увидели мрачное зрелище на свалке позади дворца спорта. Предполагаю, что кто-то украл овцу, подвесил ее за задние ноги и разрезал ей горло. Отрезанная голова валялась рядом с внутренностями. Шкура была полностью снята и, вывернутая наизнанку, брошена в окровавленный снег, рядом с копытами. Тушу взяли на мясо. Я знаю, что животных иногда крадут и забивают, но за нашим дворцом? Что будет дальше?
12 января
Мы с Линдой с каждым днем становимся все больше похожими на русских. Например, куда бы мы ни пошли, мы берем с собой сумку для покупок. Это холщовая сумка, красивая и прочная, мы берем ее с собой, потому что можем вдруг встретить какие-нибудь продукты, которых раньше не видели. На днях мы увидели кочанный салат, впервые за все время пребывания здесь, и сразу же схватил его. Обалдеть. Как будто: «Ого, что это?» Мы нашли салат, встретили сельдерей, и — я знаю, что в это трудно поверить — это стало поводом для небольшого праздника. Я не хочу сказать, что мы испытывали здесь лишения, потому что это не так. Магазины полны хороших бакалейных товаров, но хорошая продукция бывает редко, особенно зимой. Разнообразие и количество очень сильно уменьшились.
Вот еще одно отличие: в супермаркетах редко увидишь людей старшего поколения, потому что цены слишком высоки. Они вынуждены закупаться на открытых рынках, где можно немного поторговаться. Там может быть с десяток людей, продающих морковь, поэтому можно сказать: «Э-э, слишком дорого, пойду-ка дальше». Люди спорят. Сбивают цену.
13 января
Сегодня после тренировки я переоделся для пробежки, схватил сумку с собачьим кормом, добежал до их «приюта» и накормил всех. Как обычно, собаки сопровождали меня по дороге обратно. В это время хоккеисты выходили из дворца перед отъездом на базу и увидели меня, выбегающего из-за сугроба в сопровождении стаи. Точно вам говорю — у них глаза округлились. И собаки, естественно, увидев их, начали на них лаять. Я стою, пытаюсь их успокоить — в смысле собак, не хоккеистов. Хоккеисты-то неплохо посмеялись над этой картиной. Я знаю, они и так считают меня одержимым, из-за моей зацикленности на ежедневных пробежках. И тут они видят меня с этими бродячими псами, которых в России никто и не замечает. Уверен, что они думают: «Да, этот наш тренер — тот еще кадр».
14 января
Я иногда поражаюсь, насколько российские хоккеисты спокойнее своих канадских и американских коллег. На Кубке Шпенглера было интересно слышать все эти разговоры, доносившиеся из раздевалки или с лавки канадцев, в то время как наши игроки спокойно сидят-одеваются, готовясь к сражению, и при этом выглядят как будто в забытьи. Только после сигнала о трехминутной готовности к выходу на предматчевую раскатку раздаются считанные голоса. Обычно наш капитан, Евгений Варламов, произносит одни и те же несколько слов, так перед каждой игрой. То же самое бывает на скамейке и в перерывах между периодами — мертвая тишина, лишь немногие хоккеисты что-то говорят, поддерживая или поощряя товарища.
Со временем я узнал, что такая тишина не является необычной. Это именно по- российски. Хоккеисты редко когда жалуются или как-то эмоционально реагируют. Ты можешь решить провести укороченную тренировку и сообщить им об этом: ноль реакции. Ты можешь решить провести удлиненную и более тяжелую тренировку: все равно ноль реакции. Ты можешь сказать какому-либо игроку переодеваться на матч вместо кого-то другого: ноль реакции, ни от поставленного на игру, ни от снятого с игры. Я считаю причиной этого тот факт, что, начиная с юного возраста, хоккеисты оказываются один на один перед тренером, резко выговаривающим им за ошибки, будь то на скамейке, в раздевалке или на льду. Редко когда это делается не публично, поэтому, чтобы справиться с такой ситуацией, хоккеисты просто не реагируют. Они молча проглатывают замечания и, придав лицу бесстрастное выражение, тем самым демонстрируют свою силу товарищам по команде. Я видел взрослых мужчин, тренеров 10–11 летних хоккеистов, чуть ли не бессвязно орущих в лицо мальчишкам, а те просто принимают такое «лечение», не моргнув глазом и не показывая своим сверстникам какой-либо слабости.
16 января
Мы добыли победу 2–0 в Новокузнецке, в сердце Сибири, и теперь наша победная серия состоит из шестнадцати матчей. Наш пресс-атташе говорит, что прежний рекорд Суперлиги составлял одиннадцать игр, а во времена до ее создания ЦСКА частенько проходил весь сезон со всего лишь одним-двумя поражениями. Все равно, мы тут неплохо раскатились; посмотрим, сколько нам удастся продержаться.
17 января
В последние дни в Магнитогорск вдруг нагрянула зима. До сих пор снег уже лежал, но температура была вполне умеренная. Мы с Линдой не видели по-настоящему суровых зим уже лет пять-шесть, поэтому ждали: каково оно будет, когда зима, наконец, придет? Пока минимальная устойчивая температура доходила до минус пяти-шести-семи; приходилось надевать парку (удлиненную утепленную куртку с капюшоном) и лыжную шапку, но погода была терпимая. Затем, вдруг, температура резко упала в диапазон минус тридцать-сорок градусов. Я — любитель истории, и тут же начал думать-вспоминать. Именно это случилось с войсками Наполеона, и то же самое — с войсками Гитлера. Они попались в такую же крайне холодную зиму-ловушку. Я видел, как по утрам водители залезали с паяльными лампами под свои машины, чтобы разогреть масло и запустить двигатели. На улицу люди выходят только по абсолютной необходимости. Если человек идет куда-то, то с какой-то целью, и с максимальной, по возможности, быстротой. Люто.
Я по-прежнему бегаю, каждый день, но впечатления не самые приятные. Обычно я надеваю свитер и капроновую куртку, этого хватает. Иногда, если становится слишком холодно, наматываю шарф. Но когда погода становится такой, как сейчас, я надеваю два свитера, наматываю шарф вокруг головы и завязываю его на затылке, закрыв им лицо. Ко времени возвращения домой мое забрало промерзает льдом, но свою задачу оно уже выполнило. Шарф задерживает холодный воздух, а именно это и требуется. Единственно, когда холод достает, это когда бежишь навстречу холодному ветру, дующему в лицо. Начинаешь чувствовать, что лицо местами начинает замерзать, и тогда потягиваешь шарф повыше. Необходимость надевать много одежды, я считаю, преувеличена. Как известно, есть много очень хорошей одежды для бегунов. Я никогда такой особенно не пользовался. Ношу обычные кроссовки, обычные теплые носки. Не увлекаюсь высокотехнологичной экипировкой. Но, когда отмораживаешь себе задницу, особого удовольствия от бега не получаешь. Если уж выбежал, минут на десять-двенадцать — еще нормально, но не сильно весело.
