Виктор Урвачев - На перехват! Летная книжка «сталинского сокола»
Видно, что обычный для любого поверочного полета на истребителе штопор в этом полете не выполнялся. Чтобы преодолеть боязнь штопора у пилотов, П. М. Стефановский вывез для выполнения этой фигуры пилотажа инспекторский и командный состав истребительной авиации Дальнего Востока вплоть до командиров эскадрилий. По его словам, «сменялись обучаемые, дозаправлялся самолет после каждого вылета, а я, не вылезая из задней кабины, делал по пять-шесть посадок».
В апреле — мае выполняются полеты на Як-11 для освоения радиосистемы посадки — ОСП, а затем по 10 полетов на УТИ МиГ-15 в закрытой кабине с использованием этой системы и на МиГ-15 — со стрельбой по конусу и посредником на ЛТУ. В июне — 19 инструкторских, вывозных и контрольных полетов на УТИ МиГ-15 с командным составом полков 147-й иад и два полета на МиГ-15 — вновь посредником на ЛТУ.
В июне вылет на новом типе самолета и выполнение на нем за один день дюжины челночных перелетов с непонятной целью, возможно, связанной с китайско-корейскими событиями:
18.06.52, Як-12. Перелет колхоз им. Ленина — Барановский, 12 полетов, 3 часа.
Як-12 — многоцелевой, 2-3-местный самолет, подкосный высокоплан. Приходилось читать, что этот самолет якобы был создан по заказу И. В. Сталина для почтово-грузового обеспечения его дачи на озере Рица, где он мог бы садиться на поляне.
В летной книжке явная ошибка штабного писаря: «колхоз им. Ленина» — это наверняка «Коммуна им. Ленина» — аэродром, где базировался 34-й иап.
В начале июля последний, как потом оказалось, в летной карьере отца полет на реактивном истребителе над территорией СССР:
06.07.52, Ути Миг-15, задняя кабина, день, метеоусловия: облачность 10 баллов, видимость 5 км, нижний край облачности 80 м, верхний — 3500 м, ветер южный 5–7 м/сек. Проверка техники пилотирования в облаках по упр. 97 КБП ИА РС-52 захода и расчета посадки с прямой с применением системы ОСП…
Общая оценка — отлично.
Разрешаю самостоятельную тренировку в облаках и за облаками на самолете Миг-15 «бис» при метеоусловиях согласно упр. КБП ИА РС52 с применением системы ОСП. Инструктор от в/ч 74384 майор Новожилов.
Подводя итоги летной работы отца летчиком-истребителем в СССР, хотелось бы сказать об особенностях его характера и об оценках этой работы в аттестациях, боевых и служебных характеристиках, которые давали ему командиры и старшие начальники, представляя к очередному воинскому званию, назначению на новую должность и для других служебных надобностей.
Характер, характеристики и аттестации
Отец рос в рабоче-крестьянской среде и в непростых условиях жизни. Возможно, поэтому у него сформировался твердый, бескомпромиссный характер. Он был прям, принципиален, нетерпим к несправедливости, лицемерию, лжи и глупости, отстаивал свою позицию или мнение, как говорится, «невзирая на лица». Война закрепила эти черты его характера.
Свой отпечаток на него наложила профессия летчика-истребителя. Она требовала «пространственного» мышления, самостоятельности, объективности, прагматичности и быстроты в оценке ситуации и принятии решения. Это было в полной мере присуще ему. Однако отдельные проявления этого характера, видимо, не всегда нравились «начальству», которое в аттестациях и характеристиках иной раз искало способы это выразить.
Так, скорее всего, по-своему оценив прямоту и принципиальность курсанта Урвачёва, младший политрук Соколов в 1939 г. в комсомольской характеристике отмечает, что он «временами груб и вспыльчив ».
Командир полка подполковник Александров в боевой характеристике на своего помощника по воздушно-стрелковой службе старшего лейтенанта Урвачёва пишет: «Как офицер-руководитель не всегда серьезно относится к делу. Летный состав обучает воздушной стрельбе под большим нажимом. Тактический класс оборудован недостаточно и не привита любовь летчиков к стрелковому делу ».
Эта характеристика за 1943–1944 гг. на летчика, который, как уже отмечалось, с двумя друзьями за войну выполнил треть всех боевых вылетов полка и был в нем одним из первых по количеству побед в воздушных боях. Поэтому оценка «не всегда серьезно относится к делу », так же как формулировки «под большим нажимом » и «не привита любовь », представляются не вполне понятными.
После войны командир полка подполковник Артамонов отмечает, что у командира эскадрильи капитана Урвачёва «проявляются элементы оговорить (так в тексте служебной характеристики) приказ командира и старшего начальника ». Ну, какой командир или старший начальник это потерпит. Тем более что сам капитан «недостаточно дисциплинирован и требователен к подчиненным ». Правда, тут же подполковник Артамонов отмечает, что он «о подчиненных заботлив. Авторитетом среди подчиненных пользуется ».
Следует сказать, что в характеристиках и аттестациях даны и другие оценки, отражены и другие черты характера летчика Урвачёва как командира: «Энергичный, инициативный и настойчивый. Свое решение обеспечить и провести в жизнь может ». Командир дивизии полковник Петрачев уверен, что майор Урвачёв «летный состав технике пилотирования и ведению воздушного боя обучает правильно и методически последовательно ». И еще: «Группой до полка самолетов может управлять с земли и в воздухе ».
Но главное, во всех характеристиках и аттестациях отмечается: «Свое дело знает. Летает хорошо и уверенно… летную работу любит ».
Начальник отдела боевой подготовки штаба 54-й воздушной армии полковник Завьялов делает заключение, что инспектор-летчик 147-й иад по технике пилотирования и теории полета подполковник Урвачёв «з анимаемой должности… вполне соответствует. Молодой, растущий командир, достоин выдвижения на командную должность» .
Командующий ВВС Дальнего Востока генерал-полковник (вскоре маршал) авиации Герой Советского Союза С. А. Красовский 11 мая 1950 г. на этом заключении начертал: «Утверждаю » — и отца… в той же должности отправили на войну в Корее при следующих обстоятельствах.
1953 г. Накануне командировки в Китай подполковник Г. Н. Урвачёв
По его словам, в то время многим летчикам было предложено выехать в Китай в «правительственную командировку для выполнения специального задания». Участники событий вспоминают, что «все прекрасно понимали, чем они будут заниматься в командировке. Большинство летчиков не проявляло большого желания ехать в командировку, так как уже знало, что такое война». Но командный состав от командиров эскадрилий и выше отправлялись в командировку по приказу. Другим летчикам предлагалось сделать это добровольно. Однако в случае отказа их мягко предупреждали, что это будет учитываться в дальнейшем при рассмотрении вопросов о назначении на должность и присвоении воинских званий.
