Герберт Вернер - Стальные гробы
02.40. Впереди отчетливые цели – транспорты. Я стал готовиться. Две-три минуты, и «У-230» вышла на угол атаки. Неожиданно последовал маневр конвоя. Весь его строй показал нам корму. С правого борта показался сторожевик, заставив нас удалиться. После дерзкого двухмильного рывка сквозь снег с дождем и град мы чуть не врезались в мощную корму транспорта. Дистанция 400 метров. Я прицелился и выстрелил торпедой.
Транспорт раскололся как раз перед мостиком. Конвой послал в небо сонм сигнальных ракет. Они взмывали к облакам, давали яркую вспышку и угасали в снежной лавине. Когда транспорт развалился, мы стали готовиться к новой атаке.
Однако темнота отступала, и утренний свет застал нас между конвоем и строем эсминцев. Мы бороздили бурное море, следили за перемещениями эсминцев и удалялись, маневрируя под покровом снежного шквала, вдыхая гарь из почти 60 дымящихся труб транспортов. В этот день мы семь или восемь раз пеленговали приближавшиеся эсминцы и в полдень погружались на короткое время, чтобы определить курс конвоя акустическими средствами. В 20.00 штаб потребовал от подлодок сообщить свои координаты. Подсчитав все доклады, мы узнали, что в охоте на конвой участвовала «волчья стая» из 18 подлодок.
22.15. По правому борту – низкая тень. Это – эсминец на дистанции 1400 метров. На верхушке его мачты горел красный свет. Видимо, он искал моряков, выживших после гибели транспортов.
22.40. Впереди по левому борту огромная тень транспорта. Позади тень поменьше – эскорт. Когда он пересек наш курс, транспорт исчез. Мы погнались за ним, но наткнулись на другой эсминец. Зигман проворчал сердито:
– Сколько же этих жестянок в конвое?
Маневрируя, мы уклонились от встречи и ушли незамеченными.
23.10. По правому борту два силуэта – высоких и объемных. По левому – один низкий силуэт. Выведя лодку на угол атаки, Зигман прокричал сквозь завывание ветра:
– Теперь твоя очередь, старпом! Я прицелился и скомандовал:
– Аппараты один-три, пли!
Судьба транспорта была решена в 23.25. Пока торпеды мчались к цели, «У-230» двигалась прямо по курсу. Я наметил три цели и приготовился сделать быстрый залп оставшимися торпедами. Прежде чем я дернул рычаг, взорвались торпеды, ушедшие первыми. Огненный столб взметнулся с транспорта. Это был его конец, но и конец моей стрельбы. К нам поспешили два эсминца. Лодка, описав крутую дугу, помчалась подальше от опасности. Мы обогнули корму гибнувшего транспорта приблизительно на дистанции 70 метров, отгородившись им от преследовавших нас эсминцев. Но затем преграда исчезла – транспорт утонул. «У-230» двигалась по ветру, рассекая гребни волн, затем пошла зигзагообразным курсом, стремясь уйти от эсминцев. Резкий поворот направо, и через несколько минут мы укрылись за завесой града. Однако конвой потеряли. После полуночи мы не обнаружили никаких его признаков. Три часа вели поиск конвоя в северном направлении, потом повернули на восток. Несколько раз видели сторожевиков, но ни единого транспорта.
10 марта. 06.40. Капитан отпустил измученную команду на отдых и сам спустился с мостика подремать. Я остался на мостике, чтобы закончить вахту. Вокруг меня поднимались и опускались грязно-зеленые волны с длинными белыми разводами пены. Они были похожи на мрамор. Оглушающий ветер гнал низко над головами вахтенных серые облака. Из них на нас сыпались снег и град.
7.10. Я начал чихать, вдохнув раздражающий запах дыма и гари.
7.13. Вырвавшись из снежной завесы, мы увидели шесть кораблей, тяжело переваливавшихся на волнах и освещенных золотистыми лучами солнца.
– Командира – на мостик, команда – по местам, – скомандовал я в рубку.
Затем раздался оглушительный грохот. Ближайшее к нам судно – транспорт водоизмещением десять тысяч тонн – взорвалось и начало разлетаться на куски. Ударная волна толкнула нас с такой силой, что легкие готовы были лопнуть. Зигман просунул голову в рубочный люк, но тотчас нырнул обратно в рубку, когда увидел, что вокруг падают стальные обломки, поднятые вверх мощным взрывом. Я вместе с вахтенными укрылся за ограждением рубки и увидел пять транспортов, барахтавшихся на волнах, а также выскочившие из-за одного транспорта два эсминца по правому борту на дистанции 1000 метров. Третий эскорт мчался к нам за кормой. Крайне встревоженный, я скомандовал:
– Очистить мостик, самый полный вперед, тревога!
У нас был лишь один выход – погрузиться на большую глубину и принять на себя возмездие за торпедную атаку другой лодки. Но присутствие поблизости гигантов, качавшихся на волнах, словно завораживало нас. Все, кто мог, толкались в носовом торпедном отсеке. Вес торпед давал лодке небольшой дифферент на нос, между тем как угрожающий шум винтов неумолимо приближавшихся к нам эскортов становился все громче. Стряхнув с себя безрассудство, я заставил «У-230» нырнуть в глубину океана. Восемь разрывов глубинных бомб свирепо встряхнули лодку и придали ускорение ее погружению. Фридриху удалось остановить падение лодки в 200 метрах от поверхности и выровнять ее. В полной тишине «У-230» описывала под водой широкую зигзагообразную дугу. Пока конвой удалялся в восточном направлении, импульсы «асдика» настойчиво и угрожающе колотили по корпусу лодки. Через 15 минут после первой бомбардировки новые кассеты из 16 глубинных бомб с адским грохотом разорвались над нашей рубкой. Под действием взрывной волны корпус заскрипел, полопались деревянные переборки. Мы резко поменяли курс, чтобы нас не накрыла следующая серия. Однако противник был достаточно опытен. Раздалось еще 24 всплеска от сброшенных в воду зарядов, которые, уйдя на определенную глубину, взорвались неподалеку от кормы нашей лодки. Третья серия взрывов вновь швырнула нас на плиты палубы. Бородатые физиономии тревожно искали налитыми кровью глазами трещины в корпусе лодки. Электрик в кормовом отсеке прошептал:
– В насадке гребного винта сильная течь.
Главмех безуспешно пытался выровнять лодку. Через течь в кормовое днище попало много воды, усилив дифферент на корму. «У-230» уходила вглубь с возросшей скоростью. Мощные разрывы глубинных бомб раздавались каждые 20 минут. Девять часов спустя эскорты все еще продолжали бомбардировку. Холод проникал сквозь стальной корпус лодки. Нас прошиб озноб. Влага конденсировалась на поверхности корпуса, трубопроводов и патрубков, от капели сверху мы промокли до костей. «У-230» с дифферентом на корму под углом 30 градусов, с бездействовавшими носовыми и кормовыми горизонтальными рулями предпринимала отчаянные усилия, чтобы остановить дальнейшее падение. Она уже опустилась на глубину 245 метров. Если эскорты не уйдут, то мы, без сомнения погибнем на океанском дне, находящемся в пяти тысячах метров под нами. Однако к концу дня три эсминца развернулись и поспешили за конвоем. Еще два часа мы оставались под водой на более благоприятной глубине, затем всплыли.
