Бхагван Раджниш - Я — врата. Биография (Избранные беседы, том VI)
Индивидуальность не должна служить препятствием, если она не становится опасной для других людей… Каждая индивидуальность должна быть сама собой, и ей должно быть дано достаточное пространство для этого.
Это фашиствующий ум не может позволить».
Пока Десай и его правительство оставались у власти, бюрократические помехи препятствовали усилиям ашрама купить землю, где могла бы быть основана новая коммуна согласно плану Бхагавана. Кроме того, индийское правительство посоветовало иностранным посольствам не давать визы тем, кто хотел бы приехать в ашрам в Пуне. Более того, правительство также запретило кино- и телевизионным кампаниям из Англии, Италии, ФРГ, Канады и США снять фильм о деятельности ашрама. Лондонское Би-Би-Си было одной из них. Их заявление было оглашено в апреле 1978 года. Ведущий Би-Би-Си сообщил о своем послании в Раджнеш Фаундейшн:
«Совершенно невероятно для меня, что после всех протестов по поводу свободной прессы и позволения журналистам делать в Индии то, что они хотят, и что мы впервые приняли участие в таком неполитическом деле, как Ашрам, мы получили отказ».
В августе 1978 года Адвани, министр информации и радиовещания, сделал заявление в Высшей Палате парламента. Он заявил, что накладывает запрет на все иностранные фильмы и телекомпании вследствие того, что фильмы об ашраме неправильно отражают общий образ жизни Индии. Рассмотрев заявление Адвани, Бхагаван попросил правительство создать комиссию и изучить, что же может из происходящего в ашраме «неправильно отражать общий образ Индии». Он также лично пригласил Адвани посетить ашрам и посмотреть то, что происходит в нем. Но ни одно из приглашений не было принято. Очевидно, дискриминация ашрама, проводимая правительством, была непреодолимой. Стало очевидно, что люди, критиковавшие госпожу Ганди за подавление демократических прав и пришедшие к власти благодаря обещанию поддержать демократию, секкуляризм и свободную прессу, сами приняли участие в тактике подавления по отношению к Бхагавану и ашраму.
Несмотря на то, что внешний мир обращался с Бхагаваном и ашрамом вышеуказанным образом, деятельность в ашраме продолжалась, как и раньше, рост не прекращался, и к Бхагавану приезжало все больше людей. Распорядок дня Бхагавана включал встречу на вечернем даршане с маленькой группой саньясинов ашрама, саньясинов, прибывших из других частей Индии и отовсюду и, конечно, с нео-саньясинами-гостями. Эти даршаны были наполнены интимным общением с Мастером, который давал и объяснял саньясинам значение новых имен: он беседовал с саньясинами, которые либо только что прибыли, либо уже возвращались к себе домой, разговаривал с каждым индивидуально, дружески и внимательно, помогал им, если они имели какие-нибудь вопросы или проблемы.
Позднее, после февраля 1979 года, эти даршаны приобрели новую форму и направление. Они были названы «энергетические даршаны», и была изменена форма. Вместо прямого ответа на вопросы саньясинов во время даршанов Бхагаван передавал свои ответы через Ма Йогу Лакшми после чтения писем от саньясинов… Все осталось, как прежде, исключая только то, что теперь Бхагаван мог давать более тщательные объяснения по поводу нового имени. Даршаны с приехавшими и уезжающими были превращены в «благословляющие даршаны», во время которых уже не было никаких споров с Бхагаваном: Бхагаван приставлял свой большой или указательный палец к центру лба (известному как «третий глаз») саньясина, который закрывал свои глаза, когда получал энергию от Мастера. После «благословляющих даршанов» саньясины, особенно те, кто работал в ашраме постоянно, получали чрезвычайно интенсивное переживание энергии и экстаза. Во время этого действия атмосфера была наполнена радостью и весельем. Пока Бхагаван держал палец на «третьем глазу» саньясина, другие саньясины, полукругом, экстатично танцевали вокруг него, и вся группа покачивалась в такт музыке. Весь опыт был подобен открытию или тотальному восприятию потока энергии. Бхагаван описывает этот феномен:
«Всякий раз, когда Мастер захочет помочь вам очистить ваши энергетические каналы, если они блокированы, он просто овладеет вами. Он просто вольется в вас, и его энергия, вместе с энергией высшего качества, более чистой, неограниченной, перейдет в ваши энергетические каналы… Если ученик действительно сдается, Мастер может овладеть им немедленно.
И однажды вами овладеет энергия Мастера, однажды его прана охватит вас, овладеет вами, и очень легко будет сделано то, что в другом случае нельзя сделать и за многие годы. Кроме того, если Мастер сможет войти в вас подобно водопаду, многие вещи будут просто смыты. А когда Мастер выйдет из вас, вы внезапно станете совершенно другой личностью — более чистой, молодой, жизненной…»
В июне 1979 года здоровье Бхагавана, которое стало прекрасным с тех пор, как он прибыл в Бомбей, ухудшилось, и Бхагаван прекратил давать дискурсы и даршаны. Саньясины участвовали в молчаливой музыкальной медитации с ним в Будда-холле с 11-го июня по 20-е 1979 года.
Бхагаван не говорил, когда его тело было не в порядке. Он отдыхал несколько дней — тогда не было лекций и вечерних даршанов — и на третий день все было так же. Он совсем не появлялся, чтобы поговорить. Холл был полон ожидающими учениками, которые наслаждались музыкой — частью медитации во время отсутствия Бхагавана. Перед аудиторией стоял его мучительно пустой стул.
На четвертый день пришел Бхагаван — и хрупкое, нежное дуновение любви проникло в зал, на возвышение, на стул, акцентрируя пустое пространство с его пустотой.
Мы загудели, мы закачались и начали впитывать его нектар, льющийся на нас, благотворный и обильный, подобный муссонным дождям.
На девятый день его выразительного присутствия энергия увеличилась до крещендо. Это было так, как будто бы он вошел в каждого из нас, чувствуя и ощущая каждого, кто мог бы быть с ним без слов — как внутренних, так и внешних.
На десятый день несколько тысяч учеников собралось в холле с Бхагаваном, чтобы праздновать десятый день молчания. Он был здесь, перед нами была чистая сущность, его рука балансировала в воздухе, изысканная в своем просветлении: танцующие, кружащиеся оранжево-красные языки пламени на периферии, стремление тысяч окрыленных сердец сплавило воздух молитвой.
Движение от слов к звуку и ритму, от звука к молчанию, живому молчанию, к чистому пространству-энергии.
Это было по-настоящему прекрасное переживание для учеников, и хотя помочь ничем не могли, они беспокоились за здоровье Мастера. Они ощущали его даже более интенсивно, любовно и молитвенно. Бхагаван оправился от болезни и возобновил свои утренние дискурсы 21 июня. Он сказал своим ученикам, что для него утро более интимно и более особенно. Он очень подробно остановился на молчании, о ценности сидения в молчаливом общении с ним и намекнул на тот факт, что в ближайшем будущем он, возможно, прекратит говорить совсем (он прекратил говорить почти два года спустя, о чем будет сказано в следующей главе). Следующие извлечения взяты из дискурса от 21 июля 1970 года:
