Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой – 4.
Картымазов низко поклонился и медленно выпрямился.
— Спасибо за верную службу, — сказал князь Борис, и голос его чуть дрогнул. — Спасибо, Картымазов, я всегда высоко ценил тебя. Мы с братом как раз обсуждаем этот вопрос. Я думаю, еще сегодня мы примем решение. Ступай.
Картымазов вышел.
Братья молчали.
Андрей вдруг обнял Бориса и сказал:
— Прости меня, брат, что втянул тебя в это… Чует мое сердце, что рано или поздно нам придется дорого заплатить…
— Брось, Горяй, — улыбнулся Борис. — Все начал я. К тому же меня поддержал Иосиф, а я ему верю — это провидец…
В дверь постучали, и вошел взволнованный постельничий Бориса Иван:
— Князь, прибыл игумен Волоцкий Иосиф и покорно просит тебя пожаловать к нему — он ждет в гостиной зале.
— Сам Иосиф? — поразился Борис.
— Легок на помине, — печально улыбнулся Андрей. — Ну иди. Посмотрим, что он теперь скажет. Впрочем, я и так знаю.
— И я догадываюсь, — вздохнул Борис и вышел.
…Однако Иосиф сказал совсем не то, чего ожидал от него Борис. После приветствий, благословения и целования руки игумен спросил:
— Скажи мне, князь, а где у вас тут проходят богослужения?
— В основном в местном храме, — удивился Борис.
— А кто служит?
— В последнее время отец Кирилл… Он местный, из Великих Лук..
— В последнее время… А раньше?
— Ну-у… Раньше, кроме него, иногда очень хорошо служил отец Аркадий… Дорошин… Из Новгорода, кажется… У него был замечательный голос…
— Почему «был»?
—Отец Аркадий скоропостижно скончался, — Борис перекрестился, — две недели назад. Съел что-то несвежее и, говорят, в страшных муках на следующий день помер.
— Кто говорит?
— Служка с ним был.
— Где этот служка?
— Уехал… Не знаю… Я не интересовался… Кажется, обратно в Новгород.
— Так я и думал, — с какой-то странной досадой протянул Иосиф и глубоко вздохнул. — Схоронен ли он по христианскому обычаю?
— Да, конечно, на местном кладбище. Отец Кирилл знает.
— Хорошо, оставим это. Вообще же я приехал поговорить с тобой о другом. Но прежде у меня к тебе просьба.
— Слушаю и выполняю, отче, говори.
— Мне нужны четыре-пять сильных молодых воинов, чтобы проделать одну работу.
— Сейчас?
—Да.
— Ваня! — крикнул Борис, и Иван тут же появился на пороге.
— Скажи сотнику Сидорову, пусть выделит прямо сейчас пять-шесть человек в распоряжение отца Иосифа.
— Нет-нет, — сказал Иосиф, — в распоряжение моего помощника инока Феофана, который приехал со мной.
— Уже сделано, — поклонился Иван и исчез за дверью.
— Князь, — начал Иосиф, — я приехал, чтобы поговорить с тобой о важных делах…
— Слушаю, — покорно сказал князь Борис, глядя в глаза Иосифу.
— Я долго думал обо всем, что случилось в последнее время, — Иосиф замолчал, потом вздохнул и продолжал: — Я уже покаялся перед Господом нашим и слезно просил прощения за грех мой. Теперь и пред тобой каюсь, князь. Ныне ясно вижу: попутал нас бес нечистый, ох попутал. Сперва тебя, а потом я сам в соблазн впал. Скажу тебе откровенно: помнишь, когда зимой еще признался ты мне, что обиду вы с Андреем на брата держите, я хоть и нехотя, но поддержал вас, думая — ведь есть в том правда, что вы за старый порядок радеете. Так ведь было испокон веков и так должно остаться! Потому и согласился благословение свое дать. А потом надоумил меня Господь, что не так это все есть…
Иосиф замолчал, как бы задумавшись. Он искал простые слова, чтобы объяснить князю понятным ему языком, что пришла пора в корне изменить не только политику и поведение, но и вообще взгляды на устройство мира…
…Ну не могу же я ему рассказывать, как снизошло вдруг на меня некое озарение и понял я, что не все старое хорошо, ибо, когда бы так было, мир бы остановился — не росли б цветы, не завязывались плоды, не вырастали бы новые деревья. Не так Господь устроил этот мир, чтоб все было всегда по-старому, а так, чтобы все в нем постоянно изменялось и обновлялось. И в жизни природной, и в жизни человеческой, и равно в делах державных. Вот приезжают иноки из дальних стран, рассказывают, что где видели, что где слышали, а порой и книги привозят новые. И что же? По всем странам, хоть на запад погляди, хоть на восток, похожее деется. Старые державы распадаются, на их месте новые растут… Но там лишь они выживают, где есть мудрый и сильный государь, который один своею рукою всем управляет. Самодержавная власть — вот то, что приходит сейчас на смену старому многовластию… Как мне объяснить удельному князю, что скоро он перестанет быть удельным и, как бы это ни было плохо для него, придется с этим смириться, потому что так нужно для укрепления могущества державы… Потому что иначе — как она выстоит, когда тут Новгород бунтует, там ливонцы наступают, оттуда Казимир грозит, а с четвертой стороны полчища
172
ордынцев идут… Да нет, пришлиуже… Стоят на пороге… Конечно, укрепление самодержавия грозит ослаблением и притеснением церкви, но есть, есть возможности не допустить этого. Однако это потом,позже, когда можно будет все спокойно обдумать. Апока главное — сохранить и защитить державу…
— Не так это все, — повторил Иосиф, положив руку
на плечо князя Бориса.
— А как? — робко спросил Борис.
И тут Иосиф нашел простые слова для князя. Он взял его за плечи и, глядя прямо в глаза, произнес своим чарующим, проникающим в самую душу голосом:
— Единое княжество, единый государь, единая вера!
В этом — сила и спасение всех нас!
Иосиф смотрел прямо в глаза князя Бориса и увидел, как они наполняются слезами. Он перекрестил его и очень мягко, по-отечески добавил:
— А потому вам с Андреем следует помолиться ис
кренне за здоровье и успехи старшего брата, по-хри
стиански простить все его прегрешения перед вами,
попросить у него прощения за ваши грехи, поблагода
рить за доброе отношение, принять все его предложе
ния и немедля вместе со всеми войсками двигаться
ему на помощь, чтобы отразить страшное ордынское
нашествие. На завтрашнем молебне я дам вам на то
мое торжественное благословение…
Ни один мускул не дрогнул на лице князя Бориса, только одна слезинка выкатилась и потекла по щеке, растаяв в густых усах…
…— Ну что? — спросил Андрей брата.
— Все. Завтра игумен Волоцкий благословит нас на
мир с Иваном…
— Значит, даем Иванову посольству согласие?
— Значит, даем.
— Ладно, брат, не горюй. Мы сделали все, что мог
