Илья Дубинский-Мухадзе - Нариманов
…Все желающие блага народа и скорейшего водворения мира и порядка в истерзанной и измученной стране должны немедленно и решительно стать на сторону нового правительства, правительства Народных Комиссаров во главе с Лениным.
Да здравствует революционный пролетариат и гарнизон Петрограда!»
…Редактор «Гуммет» делится с читателями:
«В сегодняшний день русская революция открывает новую, величайшую и прекрасную страницу всемирной истории. Мы все можем утверждать, что страница эта раскрылась в нашем присутствии.
Сегодня пролетарии… протягивают друг другу руки, закладывая фундамент прочного мира. Сегодня ясно, что социализм не является несбыточной мечтой. Сегодня разрушается очаг надежды капиталистов и помещиков. Сегодня высоко поднимается большевистское знамя. Началась великая революция!
Нариман-бек Нариманов».
Через годы у Владимира Маяковского появится строка в поэме: «…первым с Востока на октябрьской баррикаде встал Азербайджан»!
Если строго держаться фактов — насущного хлеба истории, — то «с Востока на октябрьской баррикаде» стоит покуда лишь Баку. Суровый ветеран. Чья сила — нефть и чья слабость — нефть. «Если нефть — королева, то Баку — ее трон». («Нир ист» — английский экономический журнал для избранных.)
Поначалу много надежд на то, что два взаимно дополняющих центра Кавказского края — экономический, промышленный — Баку и политический, административный, военный — Тифлис — в революции будут рядом. У Тифлиса даже при этом преимущество весьма весомое. Главный арсенал русско-турецкого фронта и огромный гарнизон. Тридцать шесть воинских частей, затем семьдесят четыре отдают себя в распоряжение революционного правительства. Силу имеют только приказы Делегатского собрания — по существу военной секции большевиков.
Очень скоро выясняется полная возможность с помощью революционно настроенной[54] русской армии взять власть, решить исход борьбы в пользу Советов во всем большущем крае, избежать многих трагических событий, колоссальных жертв. Печальный парадокс. Большинство в партийном центре Кавказа — крайкоме — всячески стремится избежать вооруженной борьбы, всего, что с ней связано. Преобладают иллюзии о возможности мирного бескровного развития событий, джентльменских соглашений. Оборачивается это братоубийственными войнами, погромами, чудовищным разгулом национализма, кошмарами иностранных интервенций — английской, турецкой, немецкой, снова английской…
Среди «Советов постороннего» у Ленина есть и такой: «Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, «моральный перевес»[55]. В Тифлисе в ноябре семнадцатого все обстоит иначе. Одиннадцатого краевой комитет принимает требование меньшевиков «распустить» Делегатское собрание. Четырнадцатого под наблюдением американского консула Смита, английского и французского военных агентов при штабе фронта и «нейтрального» генерала Пржевальского меньшевики, мусаватисты и дашнакцаканы формируют Закавказский комиссариат. Нечто вроде «независимого» правительства во главе с Евгением Гегечкори, вторым после Жордания лидером меньшевиков. Двадцатого националистическая «народная гвардия» с молчаливого согласия крайкома захватывает арсенал.
С двадцать второго в Тифлисе введено военное положение. Налеты на редакции и типографии большевиков. Аресты, расстрелы «при попытке к бегству». Совсем как во времена наместника. Со многими предосторожностями собирается крайком. Считает для себя совершенно обязательным честно признать: в обстановке более чем сложной, стремительно меняющейся, допускаются ошибки. Тактика не оправдала себя. Часты расхождения во мнениях. Необходим совет Ленина. Крайком решает направить в Петроград Камо. Вслед за ним едет отличный конспиратор, также побывавший во многих переделках, Котэ Цинцадзе.
О беседе с Владимиром Ильичей Цинцадзе вспоминает:
«Когда я коснулся арсенала и указал на овладение им меньшевиками, Ленин остановил меня и переспросил: «Значит, арсенал уступили меньшевикам?» Я хотел указать на причины, объяснить, почему это так вышло, и продолжал. Но он вновь прервал меня и вторично спросил: «Арсенал-то все же сдали меньшевикам?» Ленину из этого факта стала ясна вся глубина ошибки крайкома».
Еще непоправимее оказалась потеря самой Кавказской армии. При том, что солдатский съезд, тринадцать дней бурно работавший в Тифлисе, со стрельбой и «натуральным хватанием за грудки», по сочному определению одного из участников, высказался за «Центральное правительство Ленина», за разгон Закавказского комиссариата. Полумиллионное войско стихийно хлынуло с фронта. Уплотнилось в теплушках и товарных вагонах. «Домой! В Россию!» К несказанной радости самозванного комиссариата, намеренно пустившего в оборот: «Армия пришлый, чужеродный элемент».
На разъезде «трехсотая верста» выходные стрелки предупредительно установлены так, что солдатские эшелоны проходят стороной от Тифлиса. На перегонах, загодя отчеркнутых на карте консула Смита, «безответственные националистические элементы» — так будет сказано в сообщении «правительственной канцелярии» — совершают нападения, чинят разбой и убийство. Надо понимать, миллионы, затребованные Смитом, государственным департаментом переведены своевременно.
Летят под откосы эшелоны. В обгоревших обломках трупы солдат. Три года война их щадила в лабиринте гор, где с малыми перерывами снег над головой, снег и лед под ногами, тысячи остреньких гвоздиков-льдинок вонзаются в лицо, и каждый неверный шаг увлекает в пропасть. Война, но не американский консул Смит, не его британский коллега полковник Пайк…
Так что на октябрьской баррикаде Баку долгое время действует на свой страх и риск далеко-далеко от основных сил большевиков. Наподобие армии, сражающейся в плотном окружении. За спиной «свой», кавказский союз мусаватистов, ощутимо подбадриваемых турецкими дивизиями, дашнакцаканов, грузинских меньшевиков, правых эсеров, просто монархистов. Впереди на севере захлестнутые контрреволюцией горы Дагестана, Чечни, Ингушетии, долины Терека, просторы Кубани и Дона.
Крайности питают друг друга. Безудержные националисты энергично содействуют шовинистам-русофилам. На совместной конференции ревнителей самодержавной неделимой империи и «независимых» национальных сатрапий в Екатеринодаре[56] грузинский генерал Мазанашвили рапортует:
«Офицеры все время двигаются из Тифлиса к вам, и по дороге я им всячески помогаю. Это может засвидетельствовать и генерал Ляхов… Согласно вашей просьбе я созвал офицеров, находящихся в Сочи, Гаграх, Сухуме, и пригласил их идти в ряды ваших войск».
