Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2
Но всего не спишешь, не склеишь в стройность и не справишься с составлением аналогичных выводов. Обращаю читателя к подлиннику и прошу его, не смущаясь тем, что Угрюм-Бурчеев гениально выдуман Щедриным как образец зарвавшегося реакционера, — проверить меня: правда ли, что Советизацию устраивали не кто иные, как Угрюм-Бурчеевы? Почитайте эту главу (13), да повнимательнее. (Она стоит 13-й главы Откровения Иоанна Богослова!)
18/31 декабря. Троцкий на 8-м съезде сказал что-то вроде того, что коммунизм зиждется теперь на трех китах: 1 — учет, 2 — нормализация, 3 — электрификация. Он же доложил съезду план демобилизации, согласно которому предполагается к середине будущего лета распустить половину настоящего воинского состава. В декабре месяце, т. е. в эти вот дни, будут распущены все красноармейцы, родившиеся до 1885 г. А потом так и пойдет дело с роспуском более ранних возрастов вплоть до 1895 г., т. е. до 25-летних.
Выпущено от имени съезда торжественное обращение к рабам совдепским. Демобилизация утверждается, план электрификации одобряется и обещается — через один год теплое и светлое (в смысле дров и освещения) житие для всех российских граждан; через 2–3 года полное восстановление транспорта и заводской промышленности, а через 3–4 года у нас уже, по соображению премудрого и прозорливого съезда, «не будет ни раздетых, ни разутых». Вот уж поистине: ихними устами мед бы пить!
В витринах фотографий и разных агитационных лавочек пестрят изображения членов 8-го съезда. И — группами, и — парами, и — одиночками. А сам председатель съезда М. И. Калинин изображен даже… с супругой. Ея Величество изволила сняться в валенках.
18 дек. 1920 г./1 января 1921 г. Новый год по новому стилю. Многими «староверами», а в том числе и мною, он не празднуется, но «Благословен Господь, всякий день. Бог возлагает на нас бремя, но Он же и спасает нас»… Благословим Его и в сей день, и помолимся о спасении нас, грешных.
Каждый день большое снегопадение. Начались «снеговые повинности». Мороз до 10 градусов.
В газетах продолжается печатание речей 8-го съезда. В одной из речей Ленина заметно расхождение его с Троцким и с Бухариным по вопросу о роли профсоюзов. Так и сказано Лениным: «Троцкий три раза обдумывал тезис профсоюзов, а Бухарин совсем необдуманно заявил таковые, и ничто из этого не сравняется с тем, что создано Рудзутаком.»
А Ян Рудзутак, латыш, — бывший некоторое время Председателем коллегии Главвода, затем членом Всерос. союза проф. союзов, — выходит теперь сильнее политически Троцкого и Бухарина, о которых говорили, что они того и гляди свалят Ленина. Последним актом съезда было утверждение Калинина председателем ВЦИКа, а Ленина Совнаркома, остальные же товарищи без существенных перемен. Рыков даже остался на прежнем месте.
20 дек. 1920 г./5 января 1921 г. Вчера утром мороза было 20°, днем не меньше 17, а сегодня утром только 13°.
Брат пишет 24-го декабря (н. ст.) из Полтавы, что там белая мука 20.000р. (у нас от 80 до 120.000 р.), пшено 11.000 р. (у нас до 50.000), масло подсолнечное 3.000 р. ф. (у нас 9.000), картофель 100 р. (у нас ф. 350 р.), масло сливочное 4.000 р. (у нас 13.000), сало 2.500 (у нас 4.500), хлеб черный 350 р. (у нас 800), белый 500 р. (у нас 2.000), дрова 700 р. (у нас до 60.000 р. сажень погонная), керосин 3.500 р. (у нас только 900), соль 1.000 р. (у нас уже 2.000), свекла 150 р. (у нас 350), лук и там и здесь 700 р., молоко там 200 р. стакан, а у нас 600 р. или 1.200 р. кружка. Поросенок в Москве ценится теперь 5.000 р. ф. — эдакое крохотное существо фунтов на 10, — подумайте, стоит теперь целый капитал.
Был сегодня в Советской бане (бывшей Центральной). За вход 110 р. — это так, но вздумал там попросить остричь на ногах ногти и заплатил за такое буржуазное удовольствие 500 р. Если бы заранее спросил банщика о гонораре, то отложил бы эту операцию до дома, и поделом — не спросись брода, не суйся в воду.
† В Аргентине произошло страшное землетрясение, разрушено несколько городков и селений, погибло более 6.000 чел.
26 дек. 1920 г./10 января 1921 г. Праздники прошли скучно. На улицах гуляющих мало, а катающихся и совсем не видать. В церквах, слава Богу, молящихся много, а особенно там, где были архиерейские службы. Служил и сам Патриарх — в первый день во храме Христа Спасителя, во второй у Николы в Драчах и в третий у Богоявления в Елохове. За последней службой и мне пришлось быть; народу было необыкновенно много. В храме Патриарх великолепен, в богатейших ризах, с драгоценными митрой, панагией, крестами и посохом, и окружен блестящим сонмом священнослужителей высокого ранга, а как вышел из храма — превратился как бы в рядового священника, сел в извозчичьи санки, запряженные одной плохонькой лошаденкой, и уехал, не привлекая к себе никакого уличного внимания. А давно ли Митрополиты ездили в богатой карете, везомой четверкой-цугом сытых, крупных, породистых коней. Встречные люди останавливались, снимали шапки, а Митрополит, сидя в карете и сияя бриллиантовым крестом на белом клобуке, беспрерывно благословлял всех встречных.
В церкви слышал маленький анекдот в стиле Лескова про своего приятеля Розова, участвовавшего в этом торжественном богослужении. Удивлялись, что у него за натура, что за горло тоже. Служил истово, стильно, красиво и блистал высокими, чистыми нотами, ни разу не сорвавшись и придавая в ектениях, Евангелии и других своих передачах каждому слову подобающее выражение и задушевность, — а накануне он же ездил в подмосковное село Измайлово и там, отслужив всенощную, всю ночь до самой обедни (которую сам же служил) пьянствовал со своими почитателями, выпив с ними две четверти спирта. И это был его гонорар, а денег, говорят, не взял. Разве это не анекдот?..
Вот и это тоже анекдотично, а между тем «факт». Встретил я у Покровского моста уличного торговца яблоками, который оказался моим стародавним приятелем. Лет 30 тому назад он служил кучером у наших сватьев Зотовых в селе Черкутине, Владимирской губ., и не один раз возил меня на зотовской тройке со станции Ундол Нижегор. ж. д. в это Черкутино. Теперь он «миллионер» и состояние составил этим летом, торгуя с лотка одними только яблоками. За 6 месяцев нажил, говорит, 2,5 миллиона, из коих 1 миллион проел, а 1,5 положил «в Земельный банк», т. е. попросту куда-то спрятал или зарыл. Сейчас он торгует, сидя за столиком у ворот того дома, в котором квартирует, каким-то сиропом, продавая полубутылочку его за 550 р., а она стоит ему самому 400 р. Это, говорит, до лета, а тогда опять за яблоки, ибо на них только рубль на рубль. Купит их утром на 15.000 р., а продаст их к вечеру за 30.000 р. Все, конечно, за наличный расчет, никакого риска (как бывало: неплательщики, порча товара и т. п.). И его никто не притесняет, ни обысков, ни налогов, ни реквизиций. Ему 59 лет. Я говорю, для здоровья такое дело губительно, — а он доказывает, что нисколько. Посидит сам, а станет зябнуть, — выйдет на смену его старуха, та посидит, а он в это время дома закусит, попьет чайку, согреется, отдохнет и потом опять идет на свой пост, а старуха домой…
