Юрий Воробьевский - Неизвестный Гитлер
Такое же значение, как времени, он придавал и месту. «Таинственная магия» затемненного байройтского фестивального театра во время представления «Парсифаля» или же «искусственно созданный и все же таинственный полумрак католических церквей» были, как он сам признавал, почти непревзойденными моделями психогенных помещений, которые уже заранее подготавливают аудиторию к работе пропагандиста «по ограничению свободы воли людей». Навязчивая идея Гитлера заставляла его постоянно пытаться подавить собеседника взглядом, смотреть в упор и дожидаться, пока тот отведет глаза.
«Ибо истинно говорю вам, – возвестил Гитлер в обычном для него проповедническом тоне, – каждое собрание – это противоборство двух противоположных сил»… Каждое из его рассуждений должно было служить «отключению мышления», «суггестивному параличу», созданию состояния готовности к фанатическому самопожертвованию» [46].
Священник Александр Круглов размышляет: «Недавно я посмотрел фильм «Триумф воли» и увидел Гитлера, который отличался от того карикатурного образа, что нарисовала для нас советская пропаганда. Кажется, это личность фантастической воли, разума… Но за всем этим явно стоит чужая воля. И сам человек боится заглянуть в свое сердце и понять – кто им правит».
Да, для православного человека название знаменитого фильма «Триумф воли» порождает вопрос – чьей воли?
Не случайно Гитлер усвоил типичный стереотип поведения беса: подлавливать человека на его грехах и страстишках. Фюрер прямо и хвастливо заявлял, что в его режиссерских находках и демагогических фразах «учтены все человеческие слабости».
Это касалось и политических ходов. Вот начинаются кулуарные переговоры о возможности назначения Гитлера рейхсканцлером. Гинденбург противится, но фюрер приглашает его сына и уводит в отдельную комнату. Здесь, как бес, намекает на «ситуацию вокруг имения Нойдек». Дело в том, что формально оно было подарено финансистами не Гинденбургу, а его сыну. И отец, и сын боялись разоблачений в темных связях с биржевиками. Мефистофель с усиками обо всем знал и вовремя намекнул. Помимо других факторов, сработало и это.
Что же касается навязанной воли, преемник Гитлера адмирал Дёниц во время Нюрнбергского процесса вспоминал: «Я сознательно как можно реже посещал ставку фюрера, так как чувствовал, что мне достаточно пробыть всего пару дней в обществе Гитлера, чтобы его энергия подавила мою силу воли» [20].
О том же писал и Курт Людеке, входивший одно время в ближайшее окружение Гитлера: «Сила воли этого человека, казалось, переливалась в меня. Это было переживанием, которое можно сравнить только с обращением в религию».
Муссолини, поначалу державший себя с фюрером несколько покровительственно, постепенно «все больше и больше попадал под влияние Гитлера, демонстрируя, так же, как и многие другие, странную беззащитность, подавленность и, в конце концов, опустошенность» [47].
А вот руководитель прессы Третьего рейха Отто Дитрих: «Я нередко удивлялся тому, что, несмотря на суровую диету и бессонницу, Гитлер обладал поразительной энергией и невероятной силой воли, выказывавшихся им на протяжении многих лет. Его энергия, казалось, далеко превышала пределы нормальной…» Это уж точно.
«По свидетельству шведского дипломата Свена Гедина, «при общении с чужими людьми его тактика сводилась к тому, чтобы навязать собеседнику свою волю. При этом его совершенно не интересовало, что тот хотел или думал». Более того, биографы Гитлера пишут, что опыт всей его политической деятельности привел его к убеждению, что, в конце концов, он «сможет подчинить реальность своей воле» [20]. Таков он, этот «культ недействительного».
Даже в последние дни своей жизни, уже будучи полной физической развалиной, Гитлер еще мог дать «сеанс гипноза» для приунывших генералов и министров. На короткое время силой убеждения разрушить их связь с реальностью. Некоторые покидали его в уверенности, что сейчас на фронте произойдет некое чудо…
При этом «…он отпускал посетителей, заметил один проницательный наблюдатель, как «человек, только что сделавший себе укол морфия»» [47]. Всю свою политическую карьеру он внушал стремление убивать и, когда Гитлер проделывал это с очередными визитерами, страшное напряжение отпускало его. До следующего, скорого приступа. Ситуация, известная экзорцистам: демон держал вождя нации за глотку и, когда он делал нужное инфернальному миру, отпускал хватку. Но ненадолго.
В том-то и видимый парадокс: «волевые» политики, выполняющие волю диавола, на самом деле безвольны. И обречены [60] . О демонизме политики говорят ее человекоубийственные результаты. Ведь «просто убийств» не бывает вообще. Гибель людей – это всегда осознанные или неосознанные жертвоприношения. Господь их попускает по грехам нашим, но не приемлет. Упивается ими дьявол. Война дает наиболее массовые жертвы: на эту кровь сатана обменивает дозу земной власти; правители жадно хватают ее и начинают готовиться к новой бойне. Не случайно в древности войной занимались не нанятые за звенящие сольди солдаты, а люди инициированные. Посвященные духам войны – воины.
Евгений Головин пишет: «Сейчас довольно трудно представить себе образ мужчины-воина. Известный историк Арнольд Тойнби в книге «Воин и солдат» попытался это сделать по разрозненным отрывкам из Геродота, Тита Ливия, Тацита, Диона Кассия. При самых разных обрядах инициации имеется в виду достижение одной цели: оторвать юношу от материнского притяжения, развить индивида, независимого от телесных страданий, наслаждений, голода, холода, тепла и сытости; сожалений о прошлом и надежд на будущее; от чьих угодно мнений. Наоборот, чтобы молодые люди, выбранные воинской судьбой, отличались великолепной ориентацией в походе и битве, не нуждались в собственности, не реагировали на соблазны мира сего, довольствовались двумя, тремя лепешками в день. Все это давалось жестокой магической инициацией, не имеющей отношения ни к выучке, ни к тренировке…
Конфликты в пределах одного ареала вызывались междоусобицей богов, внешние войны – экспансией своих или чужих богов…»
Этот пассаж дает довольно точное описание того, как боги, то есть демоны, веками вовлекали людей в человекоубийство.
В итоге «триумф воли» всегда оказывается катастрофой. Раз за разом «герой» проигрывает. А побеждает скромный православный человек, который сам отдается воле Божией. Когда в Загорске (так назывался при Советах Сергиев Посад) архимандрита отца Серафима (Батюкова) спрашивали, кто победит, он отвечал: «Победит Матерь Божия… Молитесь: да будет воля Твоя!»
Демон по наследству
Смерть Гитлера была смертью одержимого колдуна. Но даже из этнографической литературы мы знаем, что колдун не может умереть, не передав своего беса другому. Обычно это делается через предсмертное рукопожатие. Кому фюрер пожал руку последним? Геббельсу? Но тот также вскоре покончит с собой. Борману? Заместитель по партии окажется единственным из той прощальной компании, судьба которого останется неясной. Некоторые конспирологи считают, что, как и шеф гестапо Мюллер, после войны он оказался в США.
