Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте
Возможно, что некоторые видели среди них своих знакомых или родственников. У меня возникло впечатление, что все египтяне знакомы между собой. То ли большая общительность арабов, то ли сознание, что Египет все-таки страна маленькая, но впечатле-
ние всеобщего знакомства египтян друг с другом не проходило.
А может, прохожих привлекала своеобразная красота воинской колонны и они простодушно радовались непредвиденному зрелищу?
Стоя на балконе рядом с Усэмой, я также радовался и невольно вспоминал, каким табором выглядел этот же полк полтора года назад.
Осколок
Осколок я нашел у самого канала*.
Кусочек рваного и ржавого металла.
В него был мирный труд когда-то вложен,
Но вырван для войны, как меч из ножен.
Его ковали где-то в Новом Свете.
В Египте без отца остались дети.
*Канал – имеется в виду Суэцкий.
Египетская застольная.
Редко, друзья, нам встречаться приходится, Редко мы ездим в Каир.
Но коль пришлось, то мы выпьем, как водится,
Первую чарку за мир.
Выпьем за тех, кто познал одиночество,
Но не стонал, не вздыхал,
Кто заслужил, чтоб по имени-отчеству
Каждый его называл.
Выпьем за тех, кто совместно с арабами
Был на канале убит',
Кто был отмечен чужими наградами,
Но был своими забыт.
Выпьем за тех, кто в пустыне египетской
Мэльгу назвали жильем.
Кто тосковал о березке под Липецком,
Выпьем и снова нальем.
Выпьем за нашу удачу солдатскую,
Выпьем за то, что живем.
Выпьем за то, чтоб вернуться со славою,
Выпьем и снова нальем.
Другу юности подполковнику в отставке В.В. Лебедеву – участнику войны во Вьетнаме посвящается.
Никто не знал.
А мы с тобой безвестными остались.
Такие были, братец, времена.
Никто не знал, куда мы подевались,
Никто не знал, что где-то шла война.
Никто не знал, не знают и поныне
Про жуткий зной и жгучие пески,
Как в Аравийской огненной пустыне
Страдали мы от жажды и тоски.
Мы защищали кров и жизнь феллаха,
Но не сказал никто спасибо нам.
Никто, за исключением аллаха,
Не знал, как было там, что было там.
А там в песках Суэцкого канала
Все было так, как было на войне.
Моих друзей судьба не миновала,
А помнить их она велела мне.
И помнить буду я до дней последних
О тех, кто жизнь отдал в борьбе.
И пусть «афганец», друг мой и наследник,
Споет об их и о своей судьбе.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Служба моя продолжалась. В Каире мы были недолго. Был получен приказ, и 11 ноября 1971 года полк занял боевой порядок на восточной окраине пригорода Порт-Саида. В пригороде, который называется Порт-Фуад, сосредоточены основные портовые сооружения, рядом поселок из аккуратных английских коттеджей, которые занимали англичане, сотрудники компании, управлявшей Суэцким каналом… Это был единственный участок канала, к которому не смогли подойти израильские солдаты. Низкая заболоченная местность с мелкими топкими солеными озерами надежно прикрыла Порт-Фуад с востока от нападения крупных сил противника. Зато низкий песчаный берег Средиземного моря удобен для высадки морского десанта.
Высокий уровень грунтовых вод вынудил нас не копать, как обычно, а насыпать окопы вокруг пушек и приборов. Одна из батарей стояла так близко к морю, что во время шторма ее заливало водой. Окопы размывались, а орудия и приборы потом долго приходилось очищать от песка и сушить.
Штаб полка разместился в здании школы. На ее плоской крыше оборудовали наблюдательный пункт. Еще один НП установили на минарете соседней мечети. Гарнизон Порт-Саида насчитывал примерно 20 тысяч личного состава и большое количество боевой техники. Прибытие нашего полка усиливало противовоздушную оборону города.
Мы с Юрой Бутенко заняли один из домиков на пляже Порт-Саида. В таких же домиках жили еще одиннадцать советников со своими женами. В мирное время домики использовались туристами и отдыхающими. Вскоре и я привез сюда жену, и мы после пустыни и мэльги зажили, как на курорте. Каждое утро мы с переводчиком шли по пустынным улицам оставленного жителями города к каналу. Переправлялись через него на старинном французском пароме на восточный берег и шли в школу на КП полка. Вечером возвращались обратно.
Я уже рассчитывал закончить в этом райском уголке службу в Египте, но не тут-то было. В марте полк побатарейно приступил к
выполнению учебных стрельб на полигоне западнее Каира. Последние месяцы пребывания в стране пирамид запомнились многочисленными поездками из Порт-Саида через Каир на полигон и обратно. В личном плане: воспаление легких, малярия, цинга и присвоение воинского звания «полковник». В то же время мне дали второго переводчика, выпускника Каирского университета Самира. Примерно один месяц я имел двух переводчиков. Знания русского языка у Самира были очень малы, и я попросил Юру позаниматься с ним, У Юры заканчивалась годичная командировка, и он усердно готовил себе замену, но Самир в учебе не проявлял усердия. После отъезда Юры мне пришлось учить переводчика, но толку от этого было мало.
2 июня 1972 года окончился срок моей командировки, но сообщения о замене я не получал. Во время одной из поездок в Каир решился зайти в отдел кадров, в офис. Там мне сказали, что замена немного задерживается, но скоро будет. После этого я еще несколько раз навещал кадровиков, но положение с заменой не прояснялось. Я опасался, что дело затянется, а меня уже давило чемоданное настроение. Но события неожиданно развернулись так стремительно, что осмыслить их пришлось много позже. А произошло следующее. 19 июля я был в Каире. На следующий день рано утром собрался выехать в Порт-Саид. Но приход Яворского смешал все планы.
– Ты не знаешь, зачем всех советников в Каир собирают? – спросил он.
– Впервые слышу. Я завтра еду в Порт-Саид, – ответил я.
– Я тоже хотел уезжать, но говорят, что всех вызывают сюда. Мы решили поискать кого-либо из начальников. Во всем доме
чувствовалась какая-то напряженность. Соседи бегали друг к другу, но никто ничего толком не знал. Похоже, что это был большой секрет, о котором знали все, кроме тех, кого он непосредственно касался. Наткнулись на бывшего шефа – полковника А. И. Белы-шева. Он подтвердил, что действительно собирают на совещание всех советников, но подробностей или сам не знал, или не хотел рассказывать.
На совещании нам объявили приказ: через три дня быть готовыми к вылету на Родину. На наши недоуменные вопросы, как нам объяснять неожиданный отъезд своим подсоветным и друзьям, ответ был коротким:
