Илья Азаров - Непобежденные
Соблюдая большую предосторожность, Журавлев, Быков и Кривой закрепили трос за самолет и вернулись в укрытие. После полуночи начали буксировку. Тягач взревел. Трос натянулся, как струна. И тогда противник всполошился. Взлетали ракеты, началась стрельба, но самолет успели благополучно отбуксировать на нашу территорию.
Через десять суток отремонтированный Ил-2 снова вернулся в строй.
Работа инженерно-технического состава в тот период была подвигом. В воздушных боях, особенно при штурмовке врага, самолеты часто получали повреждения. Мне приходилось видеть подбитые и искореженные Ил-2. Признаюсь, не верилось, что их можно восстановить.
Но инженеры и техники ночами, под огнем противника, беспрерывно латали пробоины, ремонтировали двигатели и аппаратуру, и к боевому вылету самолеты стояли в исправном состоянии.
Особую оперативность в ремонте самолетов проявил технический состав в июньские дни.
16 июня один из штурмовиков вернулся с пробитыми покрышками и не смог дорулить до капонира. Противник не прекращал обстреливать аэродром. Однако старший техник-лейтенант Иван Григорьевич Нестеренко доставил колеса к самолету и в течение 15 минут под артиллерийским огнем заменил их. Ил-2 ожил и зарулил в укрытие.
18 июня другой летчик вернулся с пробитым бензобаком и также до капонира не дошел. Техники не стали ждать и под артиллерийским обстрелом и бомбежкой поспешили к самолету. Во время ремонта бензобака около самолета разорвался снаряд. Осколками были ранены три человека. Наскоро сделав перевязки, они продолжали работу. Бензобак сняли, поставили новый, и только тогда, когда Ил-2 зарулил к капониру, раненые пошли в санчасть.
Это были Самойленко, Михаленок и Коновалов.
В период обороны Севастополя в полку действовала специальная ремонтная группа. Инициатором и душой ее был коммунист инженер-капитан Петр Семенович Журавлев. В состав группы входили механики Быков, Кривой, Шульга, Малышев, Скабинский, моторист Семишаев и другие. Эта группа восстанавливала те самолеты, которые не могли отремонтировать техники, обеспечивавшие боевые вылеты.
Следует отметить, что именно группа Журавлева снова поднимала в небо искореженные, безнадежно разбитые самолеты, в том числе Ил-2 командира звена Михаила Талалаева. Золотые руки самоотверженных энтузиастов делали чудеса. И очень жаль, пишет один из ветеранов М. И. Трякин, что имена этих незаметных тружеников войны забыты.
Поход 26 июня в Севастополь оказался последним не только для «Ташкента», но и для всех крупных надводных кораблей, в том числе и эсминцев. Нельзя было больше посылать эсминцы без надежного прикрытия с воздуха. Вот почему отменили поход «Сообразительного», прибывшего из Поти с боеприпасом для 35-й батареи. Эсминец лишь снял раненых и эвакуированных с лидера «Ташкент».
Положение с доставкой грузов в осажденный Севастополь и вывозом раненых усложнилось. Теперь только подводные лодки, тральщики, катера и транспортная авиация продолжали питать Севастополь и вывозить людей.
В эти дни адмирал И. С. Исаков, член Военного совета Северо-Кавказского фронта, сообщил Военному совету Черноморского флота, что Верховное Главнокомандование выделило для усиления питания Севастополя Московскую авиагруппу особого назначения Гражданского воздушного флота в составе 20 транспортных самолетов Ли-2.
Адмирал И. С. Исаков запросил командование флота, как доставлять груз, парашютным или посадочным способом, в какое время суток прибывать в Севастополь, в какие пункты направлять самолеты.
Командование флота попросило доставлять грузы на Херсонесский аэродром, чтобы обратным рейсом вывозить раненых. Ли-2 должны прибывать с наступлением темноты и улетать сразу же после разгрузки и приема раненых.
Ответственность за своевременную подготовку и завоз груза для осажденного города была возложена на начальника тыла ВВС Черноморского флота полковника М. Д. Желанова.
Я не могу не сказать доброе слово в адрес Матвея Даниловича Желанова, ныне генерал-лейтенанта в отставке. В годы войны все задания Военного совета флота выполнялись им в срок. И с этой важной задачей Матвей Данилович справился отлично. Ни одной претензии не было к нему за подготовку к отправке груза в главную морскую базу.
А в Севастополе в эти июньские дни находился командующий военно-воздушными силами Черноморского флота генерал-майор Василий Васильевич Ермаченко. Он выделил группу командиров из 20-й авиабазы для приема и отправки транспортных самолетов с Херсонесского аэродрома.
Комиссар 3-й эскадрильи Московской авиагруппы особого назначения старший политрук И. С. Булкин рассказывал мне о том, как настойчиво летчики и техники, узнав, что предстоят полеты в Севастополь, просили командира эскадрильи В. А. Пущинского включить их в группу.
В состав экипажей двух эскадрилий особой авиагруппы вошли лучшие летчики, имевшие боевой опыт, проявившие мужество и стойкость при полетах на остров Даго, в глубокий тыл противника, в осажденный Ленинград. Командирами экипажей воздушных кораблей были замечательные летчики Шутов, Неронов, Полосухин, Смирнов, Волхов, Книжке, Кварталов, Шашин, Пономаренко, Петров, Гойштейн, Грушевский, Червяков, Ильченко, Кошевой, Скрыльников, Любимов, Бибиков, Русаков и Колесников.
Многих из них уже нет в живых, но в нашей памяти они вечно живы.
20 июня 1942 года Московская авиагруппа особого назначения — МАОН — в составе двадцати транспортных самолетов Ли-2 под командованием майора Короткова вылетела из Внукова в Краснодар.
Член Военного Совета Северо-Кавказского фронта адмирал И. С. Исаков и командующий 5-й воздушной армией генерал-майор авиации С. К. Горюнов разъяснили командиру МАОН майору В. М. Короткову и комиссару старшему батальонному комиссару И. М. Карпенко обстановку, сложившуюся в осажденном Севастополе.
Наша артиллерия и минометы из-за недостатка боеприпасов больше молчали в те дни и только изредка вели огонь прямой наводкой по атакующей пехоте и танкам противника. Каждый снаряд и мина были на счету у осажденных. В Севастополе скопилось много раненых. Задача авиагруппы — доставлять боеприпасы, продовольствие и медикаменты, вывозить раненых.
Штаб авиационной группы разработал маршруты и план воздушной операции. Для скрытного подхода к Херсонесскому мысу выбрали горную полосу Кавказского побережья между Анапой и Новороссийском. На траверзе Судака маршрут изменялся и проходил вдоль берега, но на значительном от него расстоянии, чтобы скрыть от вражеских звукоулавливателей шум моторов и сделать трассу недосягаемой для немецких зенитных батарей.
