Дмитрий Несветов - Кончина СССР. Что это было?
Но что случилось потом, после того как ГКЧП проиграл? Если бы проигрыш ГКЧП не был бы таким страданием для 300 миллионов человек, если бы люди остались в своей стране, а не оказались за рубежом…[61] Я пропустил все это через сердце. Сколько ко мне приходило людей!.. Бежали из Средней Азии, с Кавказа, из Прибалтики. Ни крыши, ни кола, ни двора – люди оказывались на улице. Власть, эта ельцинская власть, она и сегодня на нашей земле, не протянула руку своему народу… И все это наша вина, это мы не довели дело до логического конца.
То есть вы и сегодня считаете, что нужно было доводить до конца?
Нужно было доводить. Была бы сегодня могучая великая страна, которая не дала бы разгуляться на планете кровавым революциям, которые совершают американцы. И не позволила бы убивать президентов под флагом демократии. Убить президента, осудить президента, повесить президента, пролить море крови невинного народа – и все это называется демократией?! Вот эта демократия и посетила нас в 1991 году. А потом был 1993-й…
Понятно. Теперь о том, что было с вами потом, после ГКЧП. Я знаю, и это широко известно по откровениям и публикациям того времени, что многие члены ГКЧП (не все, конечно, но многие) раскаялись в том, что совершили, почувствовали себя невольно втянутыми, посчитали свое участие во всех этих событиях ошибкой. Кто-то назвал это глупостью, авантюрой и так далее.
Мне известно, что вы сами никогда не называли свое участие ни ошибкой, ни авантюрой. Тем не менее в материалах следствия есть заявление вашего коллеги по ГКЧП Александра Ивановича Тизякова на имя Генерального прокурора РСФСР, в котором в том числе написано и про вас. «Следствие закончено, – пишет Тизяков, – и сейчас ясно, что два руководителя крупнейших общественных организаций в СССР – АГПО СССР[62] и Крестьянского союза СССР – я и Стародубцев – в этом деле пятое колесо в телеге, правда, это было ясно еще 19 августа 1991 года. И есть все основания закрыть дело, начиная с нас первых. Это будет по достоинству оценено в кругах промышленности и сельского хозяйства»[63].
Таким образом, Тизяков просит Генерального прокурора, как я понимаю, считать его и вас людьми, не имеющими политических мотивов для участия в ГКЧП и оказавшимися там исключительно в силу убеждений. И поэтому на них, то есть на вас, нельзя распространить ту же самую политическую статью, которая была предъявлена всем остальным подследственным. Вы согласны были с этим прошением и как вы сегодня оцениваете эту ситуацию?
Нет, я не согласен. Я не давал Александру Ивановичу повода, чтобы написать про меня… Про себя он может писать что угодно. Я с самого начала и до конца, на следствии, никогда не дрожал. Я говорил, что пошел на все сознательно и с одной целью: сохранить Конституцию, государство и не устраивать экспериментов с миллионами и миллионами людей.
Последний вопрос. О чем вы сегодня по-настоящему, по-человечески жалеете?
Я жалею, что мы – великий 300-миллионный народ – сегодня разрознены, разбиты, унижены. Страна превратилась из могучей страны в побирушку, разрушены тысячи заводов, убит крестьянин, не агропромышленное производство, а именно крестьянин. Это была основа Государства Российского.
Мы не только хлебом кормили, мы давали людей на стройки, в промышленность. Это корни России, это нравственность вся. Все лучшее человеческое было здесь – на земле, в крестьянстве. Сегодня непосредственно работает чуть больше миллиона человек, крестьянство уничтожено. Вот что мы наделали, мы убили сами себя своими руками. Кучка негодяев привела к такой жуткой трагедии. Вооруженная до зубов Германия ничего не смогла с нами сделать. А сами смогли.
Когда меня посадили в тюрьму, в дом к моим родителям приехали журналисты. Такой крестьянский домик маленький, они сидят на завалинке (август же был), отец с матерью. И стали они отцу задавать провокационные вопросы: «Александр Игнатович, что вы скажете? Ваш сын-то – враг народа». Отец им говорит: «Если бы мой сын поступил по-другому, вот тогда бы я его считал врагом народа».
Они тут и узнали от него, что он в Сталинграде в морской пехоте, в 193-й бригаде, защищал Сталинград – целых три месяца в пекле. В последнем бою был тяжело ранен. Вылечили. На Курской дуге воевал и дошел до Варшавы, где последний раз был ранен. Они ему говорят: «Ну и что ты завоевал? Домишко этот?» А он: «Знаете, что я завоевал? У меня с матерью на двоих два класса, а все мои дети имеют высшее образование, ученые степени. Вот за что я воевал! И кричал «Ура!» и «За Сталина!» Поэтому я знал, за что воевал». И они камеры в сторону…
Страна превратилась из могучей страны в побирушку, разрушены тысячи заводов, убит крестьянин. Вот что мы наделали, мы убили сами себя своими руками. Кучка негодяев привела к такой жуткой трагедии. Вооруженная до зубов Германия ничего не смогла с нами сделать. А сами смогли.
3
После августа. Конвульсии
В мятежах, точно так же как в романах, труднее всего придумать развязку.
Алексис де ТоквильДиалог седьмой
Руслан ХАСБУЛАТОВ
Руслан Имранович Хасбулатов
Член-корреспондент Российской академии наук, профессор, заведующий кафедрой мировой экономики Российской экономической академии имени Г. В. Плеханова
В те годы Председатель Верховного Совета РСФСР.
После августа. КонвульсииХроника22 августа
Министр внутренних дел СССР член ГКЧП Б. К. Пуго, после того как узнал, что к нему выехала группа Генеральной прокуратуры для ареста, покончил жизнь самоубийством, застрелившись из служебного оружия.
23 августа
При массовом скоплении митингующих и в соответствии с распоряжением Моссовета производится демонтаж памятника Ф. Э. Дзержинскому на Лубянской площади.
23 августа
В прямом эфире Б. Н. Ельцин в присутствии М. С. Горбачева подписывает Указ о приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР.
24 августа
В служебном кабинете Московского Кремля покончил жизнь самоубийством советник Президента СССР Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев. Из предсмертной записки: «Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и уничтожается все, что я всегда считал смыслом в моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца».
