Вилен Визильтер - Телевидение. Закадровые нескладушки
Мы с Наташей Дарьяловой и Аркадием Александровичем Вайнером создали неплохой телеканал. У нас было много хороших достойных программ. Мы никогда не изменяли принципам нравственно-правового телевидения. Мне за «Дарьял-ТВ» не стыдно. Об этом телеканале и о людях, на нем работавших, можно много интересного рассказать. Но это уже другая история.
11 сентября 2001 года
В роковом 2001 году я работал заместителем генерального директора нравственно-правового телеканала «Дарьял-ТВ». Когда произошла первая террористическая атака на башни-близнецы, я как раз находился в аппаратной. Быстро связались с нашими коллегами из «Голоса Америки», получили от них видеосвязь, тут же выдали ее в эфир и дальше продолжали вести телерепортаж в режиме реального времени. Репортаж вела Наталья Дарьялова с самого начала. Пять часов продолжался ее комментарий событий. Даже когда включались наши американские коллеги, она не покидала студии, потому что надо было все это переводить на русский язык. И тогда я увидел совсем другую Дарьялову, без ее американской улыбки, без дежурного оптимизма. Она находила те самые необходимые слова для каждого, кто нам звонил на студию. А звонили из самых разных частей света: из Хабаровска и Калининграда, из Одессы и Ужгорода, из Израиля и даже из Нью-Йорка. Хоть мы были и на спутнике, но мы не представляли даже, как много людей во всех частях света нас смотрят. Наталья Дарьялова в эти часы была воплощением мудрого материнства и высочайшего журналистского гуманистического духа. Как она спокойно, сосредоточенно отвечала на каждый звонок, находила для каждого нашего телезрителя вот те самые важные и нужные слова, с какой болью она говорила о страданиях простых американцев, попавших в эпицентр этого вселенского зла. Насколько же она оказалась и нравственно, и духовно, и профессионально выше многих своих коллег. Недаром впоследствии многие газеты писали, что одним из лучших в освещении этих трагических событий оказался телеканал «Дарьял-ТВ». И в этом заслуга Натальи Дарьяловой. Пять долгих трагических часов она терпеливо, без устали вела трудный диалог с нашими телезрителями.
Как жаль, что этот ее духовный потенциал и высочайший профессионализм так и не оказался впоследствии востребованным нашим телевидением. Впрочем, одна ли она оказалась обделенной вниманием наших телебоссов?
Диктатор Крыма
К счастью, на моем тернистом пути в телевидении не часто, но встречались, как говаривал Иешуа в качестве одного из героев Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите», добрые люди. Такой была Анна Михайловна Виноградова в Управлении по производству документальных фильмов РТР. Крепкий профессионал, образованный и проницательный человек, она великолепно разбиралась в природе документальных жанров. Доброта и бескомпромиссность как-то уживались в ее натуре. С ней трудно было работать, но интересно. Она умела заинтересовать работой, буквально заряжала всех, кто с ней работал, неуемной энергией. Как пелось в песне, она «и в жизни умела руду золотую отличать от породы пустой». Однажды она мне предложила сделать фильм об одном из героев Белого движения генерале Слащеве. В наличии имелась только одна фотография Слащева. Всё! С этой фотографией я пошел в Государственный архив Российской Федерации. И эта фотография помогла мне открыть сердца многих его сотрудников. Сотрудники архива считали Слащева незаслуженно забытым героем гражданской войны. И мы вместе стали распутывать нить его жизни.
Он действительно оказался незаурядной личностью. В 26 лет окончил Императорскую академию Генерального штаба. Темой своей диссертации он избрал опыт партизанской войны 1812 года. Как же это ему пригодилось в годы гражданской войны! Подразделения, которыми он командовал в годы великой смуты, не потерпели ни одного поражения. Деникин его назначил командовать обороной Крыма. И в течение полутора лет значительно превосходящие силы Красной армии так и не смогли взять Крым. Поэтому его и называли Диктатором Крыма. Врангель втайне завидовал его славе. И, когда он сменил Деникина, он сместил Слащева. И тогда случилось то, что случилось. Постепенно, по крупицам, по редким документам, по воспоминаниям детей его сослуживцев, в чьих семьях, несмотря ни на что, бережно хранили и передавали из поколения в поколение страницы живой истории о генерале, мы восстановили боевой путь генерала. Но все равно, у нас оставалось всего три фотографии нашего героя. Две удалось раскопать в архиве. И тогда мы с моим оператором поехали в Крым. И там нам удалось пройти по Перекопу, проехать по построенной им узкоколейке, соединившей Перекоп с центром Крыма. И на одной из станций нам улыбнулась удача. Мы обнаружили фотографии строительства этой узкоколейки. Там нас чуть не арестовали. Ведь мы без разрешения снимали важный стратегический объект другого государства – независимой Украины. И только вмешательство начальника станции, кстати сберегшего эти фотографии, спасли нас от больших неприятностей, можно сказать, от межгосударственного конфликта. Но авантюристам иногда везет. В Москве мы нашли квартиру, где он был убит в 1930 году. Дело в том, что Слащеву разрешили вернуться на Родину по личному обращению Михаила Фрунзе, его злейшего врага, его противника в годы гражданской войны, к самому Ленину. И он еще почти десять лет преподавал на Высших офицерских курсах «Выстрел». Многие будущие герои Великой Отечественной были его учениками. Мы побывали на этих курсах, в аудиториях, где он читал стратегию и тактику, и даже в той аудитории, где его чуть не убил герой гражданской войны Семен Михайлович Буденный. Однажды, когда Слащев анализировал причины поражения Красной армии в войне с белополяками и пришел к выводу, что причиной поражения была бездарность командования Первой конной армии, Буденный, который был среди его слушателей, выхватил маузер и стал стрелять в Слащева буквально с трех шагов – и промахнулся. Тогда Слащев спокойно вышел из-за кафедры, подошел к Буденному и сказал: «Как вы стреляете, так вы и воевали». Вот так постепенно образ героя фильма обрастал плотью. Но за этой плотью не было души, не было нерва. И тогда нам помог Михаил Булгаков. Дело в том, что мы нашли документы, свидетельствующие, что прообразом Хлудова в пьесе Булгакова и в одноименном фильме Алова и Наумова «Бег» был Слащев. По всей вероятности, Михаил Булгаков встречался со Слащевым. Уж больно во многом пьеса и документы совпадали, и Дворжецкий гениально воплотил его на экране. Доходило до волшебства. Генерал Слащев начинал развивать в документах какую-то мысль, а Дворжецкий в «Беге» ее подхватывал и развивал дальше. Хотя он об этих документах и знать не знал. Перед ним была только ткань сценария. Но он уловил духовную суть своего героя, как будто они были близнецы-братья. И здесь наш кинопортрет Слащева получил свое завершение.
