Мартин Гилберт - Черчилль и евреи
14 июня Вейцман написал Черчиллю, что он разговаривал с министром по делам колоний Уильямом Ормсби-Гором и «узнал, что вы очень жестко требовали, чтобы южная часть Палестины не включалась в состав предполагаемого арабского государства – если и когда такое государство будет создано. Этот вопрос по очевидным причинам весьма нас тревожит, и я хотел бы выразить вам сердечную благодарность как за совет, который вы мне дали в прошлый вторник, так и за то, что вы попытались убедить Ормсби-Гора сделать этот проект (если такой проект все-таки осуществится) возможно более приемлемым для нас в данных обстоятельствах».
Комиссия Пиля опубликовала свой отчет 7 июля 1937 года. Как и предполагалось, она предложила разделить Палестину на еврейское и арабское государства. При этом Иерусалим и Вифлеем, вместе с их святыми для христиан, мусульман и евреев местами, должны были стать отдельными анклавами, управляемыми непосредственно Великобританией, вместе с контролируемым Великобританией сухопутным коридором от Иерусалима до Средиземного моря, включая города Рамле и Яффу, которые также оставались бы за Великобританией. Этот коридор обеспечивал бы Великобритании доступ к морю.
План раздела Палестины должен был обсуждаться в палате общин 21 июля 1937 года. За несколько недель до этого среди сионистов разгорелись дебаты о том, соглашаться или нет на предлагавшуюся им урезанную, неполную Палестину, в состав которой не входили даже значительные еврейские территории в Иерусалиме. За десять дней до обсуждения плана раздела в палате общин Вейцман, продолжавший одобрять идею раздела, вновь встретился с Черчиллем в Лондоне. Черчилль опять повторил, что он не одобряет раздела и что британский мандат на Палестину предусматривал, что еврейское государство, которое постепенно будет там создано, должно включать в свой состав всю Палестину, от Средиземного моря до реки Иордан.
Сознавая, что раздел, тем не менее, может стать реальностью, Черчилль встретился с министром по делам колоний Уильямом Ормсби-Гором и попросил его включить северную часть пустыни Негев в планируемое еврейское государство, хотя по плану комиссии Пиля она целиком включалась в арабское государство, тогда как Вейцман и сионисты хотели обрабатывать эти земли.
За две недели до дебатов по разделу Черчилль гостил у Джеймса и Дороти де Ротшильд в поместье Уэддесдон-Мэнор. Там у него произошла встреча с лидером сионистов-ревизионистов Владимиром Жаботинским. Эту встречу организовала леди Вайолет Бонэм-Картер – дочь бывшего премьер-министра Г.Г. Асквита. Она написала Черчиллю, что, по ее мнению, раздел нельзя осуществлять столь поспешно, принимая решение об этом уже через две недели. «Люди не осознают географических пропорций и стратегического значения крошечного участка земли, выделяемой евреям», – написала она. Леди Вайолет специально подчеркнула слово «крошечный».
Жаботинский и Черчилль до этого никогда не встречались, Черчиллю было любопытно увидеть Жаботинского. Если Вейцман был общепризнанным, всем известным и дипломатичным лидером главенствующего направления в сионизме, то Жаботинский являлся харизматичным главой воинственно настроенного нетерпеливого крыла «ревизионистов» и его молодежного подразделения – Бейтара.
В начале Первой мировой войны Жаботинский добивался формирования в Лондоне Еврейского легиона для борьбы с турками. Находясь в Каире, он организовал Сионский корпус, сражавшийся в Галлиполи. В 1918 году, в ходе сражения с турками, он во главе отряда еврейских солдат переправился через реку Иордан. В 1920 году, когда Черчилль был министром обороны, Жаботинский был приговорен британским военным судом в Палестине за стычку с арабами во время пасхальных волнений к пятнадцати годам тюрьмы. Через несколько месяцев его амнистировали, и он сформировал крайнее сионистское движение – Всемирный союз сионистов-ревизионистов. В 1930 году британские власти запретили Жаботинскому въезд в Палестину. Тогда он направился в Восточную Европу, заражая еврейские массы лозунгом образования еврейского государства по обе стороны Иордана и призывая к массовой эмиграции. Он надеялся направить в Палестину таким путем до полутора миллионов иммигрантов.
В письме Черчиллю от 16 июля Жаботинский, ссылаясь на то, что леди Вайолет Бонэм-Картер сказала ему, что Черчилль не уверен, стоит ли ему выступать в ходе дебатов по разделу, призывал Черчилля все-таки сделать это. Жаботинский писал: «Для меня как еврея – а даже мои оппоненты никогда не отрицали, что я представляю чувства еврейских масс, вы один из очень ограниченного круга британских государственных деятелей, благодаря которым между 1917 и 1922 годами возникла сама идея еврейского государства; и мы ожидаем от вас защиты ее теперь, когда она находится под угрозой, и были бы очень разочарованы, не услышав вашего голоса».
Больше всего евреи нуждались, писал Жаботинский, в «месте, где они могли бы жить». При этом евреям постепенно становится ясно, что проект раздела Палестины «убивает все их надежды». «Самое плохое заключается в том, – добавлял Жаботинский, – что у нас даже нет времени, чтобы выразить свою точку зрения. Я надеюсь, что ее выразят наши друзья, и в первую очередь – вы». В своем письме Жаботинский подчеркивал, что в разделенной Палестине для еврейского государства будет выделена слишком малая территория, чтобы ее можно было эффективно защищать от атак арабов, которые будут поддерживаться извне. Схема раздела «должна быть отвергнута, – писал он, – даже если территория, выделяемая для еврейского государства, может быть несколько увеличена. Потому что даже если она будет включать северную часть пустыни Негев, в ней все равно не будет хватать места для приема значительного числа еврейских иммигрантов».
«Преждевременно образованное еврейское государство никогда не сможет расширить свою территорию – ни в результате мирного проникновения, ни путем захвата, – полагал Жаботинский. – Напротив, такое еврейское государство само будет обречено на захват соседними арабскими странами, что будет сопровождаться разрушениями и резней». Территория, предоставляемая еврейскому государству согласно нынешнему плану, столь мала, что плотность его населения станет равна плотности населения Германии и будет почти в два раза выше, чем во Франции. Вдобавок, более половины его населения в 645000 человек составят не евреи, а арабы. Надежда, выраженная в отчете комиссии Пиля, что арабов можно убедить «сдвинуться» на восток, была, по словам Жаботинского, «заблуждением». Ведь еврейское государство «должно будет стать богатым и процветающим местом, а люди по своей воле обычно не уезжают из богатых районов в бедные. Не будет этим арабам места и в арабском государстве, лишенном еврейской энергии и капитала». Несомненным важным географическим приобретением могло бы стать добавление Иерусалима к еврейскому государству – «всего города или только современной его части». Что касается северного Негева, то это – «территория, где до сих пор не было найдено воды, территория, где невозможно орошаемое земледелие, которая сможет принять не более 125000 еврейских поселенцев».
