Грег Брукс - Фредди Меркьюри. Жизнь его словами
Честно говоря, я мало обращаю внимания на это. Пусть говорят, что хотят. Это совсем неконструктивно.
Американские журналисты готовятся к интервью, и те вопросы, которые они задают, производят гораздо лучшее впечатление. Они больше спрашивают по делу. Сразу видно, что они готовились, потому что они задают очень проницательные вопросы — против чего я вовсе не возражаю, — так что то, что там пишут о нас, имеет гораздо больше смысла. Но здесь, в Англии, все сводится примерно к следующему: «Фредди Меркьюри, почему вы перестали красить ногти черным лаком?» Затем следует рецензия на альбом, о котором они не имеют ни малейшего представления, потому что даже не задали ни одного вопроса по существу.
В этой стране заработать за какой-то срок хоть каплю уважения, кажется, просто невозможно, если не сказать больше. Газетчикам нравится думать, что они держат тебя в своих руках. Ну что ж, мы давно выскользнули из этой хватки.
У американцев нет этих предрассудков, и возникает вопрос: если они могут делать свое дело, то почему этого не могут здешние умники? Потому что здешние слишком узколобы. Это самоуверенные идиоты, которые ничему не хотят учиться. Они ничего не хотят слышать. Они думают, что все знают еще до того, как что-то случилось.
Мы не рядовая рок-группа. Мы делали вещи, которых от нас ожидали меньше всего, — и не ради того, чтобы просто это сделать, а потому что это была очередная фаза, которую мы проходили. Некоторым казалось, что мы привыкли к рамкам рока и можем играть только в одном стиле. Мне было очень жаль таких журналистов, бывших настолько недалекими и думавших подобным образом, потому что все, что от них требовалось, — это копнуть чуть глубже и подготовиться чуть лучше, чтобы обнаружить, что же на самом деле представляла собой наша группа.
Возможно, мы разозлили журналистов тем, что, как им казалось, очень быстро пробились. Мы завоевали популярность быстрее большинства групп, о нас говорили чаще, чем о других группах, так что это было неизбежно. Никто о нас ничего не слышал, и вдруг в одну минуту мы возглавили все афиши. Разумеется, все это произошло не так. Мы незаметно проскользнули мимо парней из прессы. На самом деле они предпочитают открывать новые группы до того, как ими заинтересуется публика, но в нашем случае мы успели выйти к публике раньше, чем пресса села нам на хвост.
Пресса с самого начала старается подогнать любую перспективную группу под какой-нибудь стиль, которому, по их мнению, та должна соответствовать. Нас они не любили, потому что не могли понять, к какой категории нас занести. Так же обстояло дело и с Led Zeppelin. Мы просто ломали все стереотипы, мы хотели делать то, что считали правильным, и не хотели соглашаться с тем, что они говорили. С первых дней началось это разногласие. Теперь оно стало обычным делом — нормой. Меня это совершенно не волнует. В былые времена недоброжелательность прессы задевала сильнее. Больше всего меня удручала именно британская пресса, но, думаю, сейчас, я научился это переносить. Мы уже столько лет живем с этим!
Моя личная жизнь закрыта для посторонних. То, что из нее просачивается кое-что, это нормально, я даже сам могу проговориться о чем-то скандальном, но не более того. Пресса всегда настороже — все только и ждут, чтобы поймать тебя.
Недавно в одной статье мои слова были в очередной раз совершенно перевраны. С самого начала пресса писала о Queen то, что сама же придумывала, и это всегда сходило им с рук. Журналистка, написавшая последнюю статью, хотела получить от меня что-то абсолютно сенсационное, но ей не повезло. Я сказал ей прямо: «Что вы хотите услышать от меня? Что я торгую кокаином?» Но ради всего святого, если бы я хотел сделать грандиозное признание о своей сексуальной жизни и наконец-то после всех этих лет грянуть с настоящей сенсацией, неужели же из всех газет мира я выбрал бы для этого The Sun? Это бы не была бульварная газетенка. Черта-с-два бы я так сделал. Я слишком умен.
Это стратегия. Каждый использует то, что срабатывает лучше. Да если бы всё, что вы читали обо мне в газетах, было правдой, я бы сейчас не сидел здесь и не говорил бы с вами. Я был бы слишком обеспокоен своей персоной. На самом деле, если бы это было правдой, я бы уже давно уморил себя, это уж точно.
Средства массовой информации старались расколоть нашу группу с самого начала, с того самого момента, когда к нам пришел успех. Пресса это любит! Похоже, им бы очень хотелось, чтобы Queen распались. Думаю, это тот случай, когда ты только спустя многие годы понимаешь, что они пытаются сделать. Многие из них решили, что нам нужно преподать хороший урок только потому, что у нас хватило смелости взобраться наверх раньше, чем они дали на это добро. Мы всегда были уверены в том, что делаем, так что пресса на самом деле нас не расстраивала. Если мы распадемся, то распадемся, и пресса хочет первой узнать об этом.
С годами я становлюсь хладнокровнее. Честно говоря, я уже об этом не думаю. Меня действительно это больше не задевает — уже нет. Мне два раза насрать, если люди сплетничают или болтают обо мне. Было время, когда я очень переживал по поводу того, что обо мне говорят, и хотел, чтобы меня принимали таким, каким я себя ощущал, но теперь это перешло все мыслимые рамки и за этим просто невозможно уследить.
Сейчас я немного раздражаюсь, если в рекламных целях мои слова не приводятся или приводятся неверно. Когда о тебе дают ложное представление, это способно очень сильно задеть: ты чувствуешь, что этот парень неправильно тебя понял или не сумел соответствующим образом изложить мысль, но ведь люди будут это читать и поверят, что это факты. Такие вещи немного задевают. Но что поделаешь? Иногда ты даешь интервью и говоришь определенные вещи, а потом это все выворачивается наизнанку. Такое впечатление, что проклятая британская пресса особенно в этом хороша. Даешь часовое интервью, а потом получаешь всего один абзац, куда вошли только самые пикантные строчки, и думаешь: «Боже мой, боже мой!» Иногда читаешь свое интервью и удивляешься: «Неужели я старался ради этого?», потому что ничего подобного я на самом деле не говорил. Такое происходило много раз, и я научился жить с этим. Я не принимаю это всерьез. Я уже говорил: было время, когда я думал, что мне это здорово вредит, но нельзя допускать, чтобы это беспокойство овладело тобой целиком. Ты должен отстраниться и смотреть на это более абстрактно. Что я теперь и делаю. Это ведь всего лишь статья!
Я верю людям, а не газетам. Мне не интересны процессы типа «мы против New Musical Express». Думают, что если я больше не даю интервью, то у меня есть предубеждение против прессы. Это неправда. Я не люблю давать интервью, потому что, когда передо мной ставят магнитофон, я просто замолкаю.
