Лев Балаян - Сталин и Хрущев
Из других моментов можно обозначить с известной долей вероятности следующие:
– Месть за преждевременную смерть Надежды Аллилуевой, о которой он сохранил до конца наилучшие воспоминания;
– «Комплекс Сальери» – зависть к необычайно высокому авторитету И.В. Сталина («культу личности»);
– «комплекс неполноценности» (я не могу возвыситься до его уровня, значит, я должен развенчать его образ в сознании людей любой ценой).
Оставляю будущим пытливым исследователям данного вопроса возможность дополнить этот перечень мотивов политического убийства И.В. Сталина Никитой Хрущёвым…
ТРАГЕДИЯ ВАСИЛИЯ СТАЛИНА
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…»
И.А. Крылов. "Волк и ягнёнок."Дети Больших родителей – особая статья общественного интереса: если они живы и могут что-либо добавить – пусть даже какой-нибудь малосущественный штришок к уже, казалось бы, хорошо известному портрету своего выдающегося родителя – это всегда ценно. Правда, тут существует опасность, о которой очень хорошо знал И.В. Сталин, когда отмечал, что самые плохие свидетели – очевидцы. Как правило, после смерти Больших Родителей, в обществе возникает в той или иной степени некое мифотворчество, и вот тут очень важно, чтобы родные дети не оказались в роли самых заурядных мифотворцев, чтобы прежде всего они бережно и трепетно отнеслись к памяти самого близкого им человека, соблюдая хотя бы элементарно принципы историзма и чувство меры, не давая волю личным обидам, амбициям или фантазиям.
Вот пример. О самом Большом Родителе – И.В. Сталине много написала его дочь, Светлана Сталина-Аллилуева, в своё время, вопреки воле брата Василия отказавшаяся (может, под давлением Хрущёва, либо созданной им морально-психологической атмосферы нетерпимости к самому имени И.В. Сталина) от фамилии отца в пользу фамилии матери. К сожалению, наряду с ценными воспоминаниями, есть в них немало моментов, которые не могут считаться достоверными, носят характер глубокого субъективизма, хотя для многих, и, прежде всего зарубежных буржуазных советологов-сталиноведов С. Аллилуева считается непререкаемым авторитетом – как же, родная дочь И.В. Сталина, сама видела (или подсмотрела) сама слышала ( или подслушала), кое-что домыслила или переосмыслила пост-фактум, нередко спустя многие годы. Даже такой неординарный момент, как смерть Иосифа Виссарионовича, когда, казалось бы, должна была врезаться в память каждая мелочь, имеет несколько версий, в числе которых и версия дочери – вот уж воистину сказано: самые плохие свидетели – очевидцы.
Моральная травля самой Светланы, организованная Хрущёвым, началась в феврале 1956 года, то есть сразу же после ХХ съезда, когда по его иезуитскому поручению Микоян прислал за дочерью Сталина машину, которая доставила Светлану к дому Анастаса Ивановича, где ей был вручён для ознакомления «секретный доклад» Хрущёва и где она провела за чтением этого, как мы теперь абсолютно точно знаем, клеветнического «документа», несколько часов.
А через пару дней её с иезуитским садизмом принудили присутствовать на собрании в Институте мировой литературы, где обсуждали при стечении народа этот самый пресловутый «документ» и поносили её отца. Конечно же, присутствовавшие знали, что в зале находится дочь И.В.Сталина, они перешёптывались, указывали на неё глазами, но тем не менее страсти своей не умерили.
И всё же вряд ли можно сравнить её бурную, полную неординарных событий судьбу с трагической участью её брата Василия, тридцатидвухлетнего генерал-лейтенанта, бывшего командующего авиацией Московского военного округа, которого арестовали спустя буквально полтора месяца после смерти отца, лишив всех званий и наград, продержали под следствием более двух лет в камере-одиночке и, в конце концов, по сфабрикованному ложному обвинению посадили на долгие восемь лет во Владимирскую тюрьму.
Что расправа с сыном И.В.Сталина – дело рук исключительно Хрущёва, говорит тот факт, что после расстрела Берия, были выпущены из тюрем и лагерей все «его» жертвы. Однако продолжал сидеть Василий Сталин, которого (ну чем не иезуитский приём?) допрашивал в День Победы 9 мая 1953 года по распоряжению Хрущёва генерал-лейтенант Влодзимирский, расстрелянный в связи с «делом Берия» 23 декабря того же года по обвинению в злоупотреблении служебным положением и фальсификации уголовных дел. В протоколе допроса от 9 мая Василий категорически отметает обвинение: «Расхищения государственных средств и казённого имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным себя признать не могу».
Но вот уже после ареста Влодзимирского новый хрущёвский министр внутренних дел С.Н. Круглов в письме в Кремль повторяет слово в слово вздор о том, что в процессе следствия арестованный Сталин В.И. «признал себя виновным в том, что он систематически допускал незаконное расходование, разбазаривание казённого имущества и государственных средств. А также использовал служебное положение в целях личного обогащения».
Правда, ниже он приводит подлинную причину ареста Василия Сталина: «Допускал враждебные выпады и антисоветские клеветнические высказывания в отношении руководителей КПСС и Советского государства, а также высказывал намерение установить связь с иностранными корреспондентами с целью дать интервью о своём положении после кончины Сталина И.В.» .
В «Письмах к другу» дочь Сталина пишет, что увидев отца мёртвым, Василий сразу же высказал свою догадку, слух о которой прокатился по Москве: отца отравили. Это утверждение он повторял и позже, в самых разных компаниях. Понятно, что соучастникам антисталинского заговора не оставалось ничего иного, как только изолировать опасного Василия на долгие годы, и, в конце концов, когда Хрущёву удалось выбить из игры всех своих политических конкурентов, ликвидировать и сына Сталина – Василия.
Бывший сотрудник Владимирской тюрьмы А.С.Малинин вспоминал, как появился в этом учреждении Василий Сталин: «Его привезли поздно ночью, я тогда был на дежурстве. Одет он был в летнюю кожаную куртку, худощавый такой, с усиками. Мы уже знали, что он будет числиться по тюремному делу как «Васильев Василий Петрович»: таким было пожелание Кремля (читай – Хрущёва).
Через месяц его перевели в третий корпус на третий этаж, в угловую камеру. Там он и отбывал весь срок – до осени 1959 года, когда его опять увезли в Лефортово. Официально от всех скрывали, что это сын Сталина, но почти все мы это знали и звали его просто Василий. Раза два он болел, нога у него сохла, с палочкой ходил, лежал в нашем лазарете… Ничего плохого про него сказать не могу. Вёл себя спокойно, корректно, и мы относились к нему так же. Помню, вызывает меня начальник тюрьмы: «У твоей жены сегодня день рождения, возьми и передай поздравления». Дают мне корзину, а в ней 35 алых роз.
