Михаил Болтунов - Диверсант
В Витебском районе немцы сожгли все деревни, угнали часть населения, остальные бродят по лесам, возможности для развертывания движения большие. Прошу указаний».
И он получил указание. На радиостанцию «Слива» пришла рассерженная радиограмма из Москвы.
«Вам поставлены задачи насаждения стационарной диверсионной сети из лиц, работающих на объектах, — негодовал Патрахальцев. — Пока мне ничего не известно, как вы выполняете этот приказ.
Уточняю его и ставлю задачу: создать на железнодорожном узле Барановичи не менее двух не связанных между собой диверсионных групп и руководить ими.
Их задача — сведения о воинских перевозках по этому узлу. Какие части движутся, какой идет груз, техника, когда и по каким направлениям? А также вывод из строя паровозного и вагонного парка и организация других диверсий. О ходе выполнения этой задачи доносите каждые пять дней.
Всякие другие вопросы, в том числе и партизанские, будут решать те, кому это поручено. Надеюсь, это тебе вполне ясно и ты меня не подведешь».
Центр упорно возвращал его к главной задаче — развертыванию агентуры и организации разведки, и очень болезненно относился к тому, что Черный занимался «не своим делом».
Однако, как он мог оставить сотни людей в неведении. За много месяцев борьбы партизаны впервые видели посланца Москвы, и хотя многие из них спорили, сомневались, не соглашались, слово командира с Большой земли было весомым и действенным.
Позже, в своих мемуарах Антон Бринский напишет: «Выступления Черного перед партизанами и местными крестьянами в то трудное время сыграли громадную роль. Вскоре деятельность партизан в этих районах заметно усилилась.
Особенно удачны были операции, проведенные отрядами имени Щорса, которые разгромили немецкий гарнизон в Чемолах. Отряд Картухина сделал налет на районный центр Кривошин, разрушил полотно на узкоколейной дороге Кривошин-Линок, уничтожил два паровоза на магистрали Брест-Барановичи, ликвидировал несколько бензозаправочных и продовольственных пунктов».
Разумеется, не забывал Черный и о своей главной задаче — разведке. В реальном выражении она формулировалась так — проникнуть в Барановичи, создать там агентурную сеть.
Однако Иван Николаевич ясно осознавал — Барановичи — это далеко не Житковичи. Крупнейший железнодорожный узел. Магистрали расходятся во все концы страны — в Минск, Брест, Гомель, на север в Ленинград, на юг в Киев. Именно поэтому Центр не уставал повторять: насаждение нашей агентуры в Барановичах крайне важно.
Правда и немцев в Барановичах было значительно больше. И гестапо работало весьма активно, без сомнения, имея разветвленную агентуру.
Обсуждая этот вопрос с Бринским, своими разведчиками, Черный пришел к выводу: надо начинать с городка Кривошин, который располагался верстах в тридцати от Барановичей.
Решили сначала просто наведаться в город, узнать новости, разведать, как говорят, «кто чем дышит».
Используя житковический опыт, Черный проинструктировал разведчиков: заходить в разные дома, пока никого не агитировать, не вербовать, просто приглядеться к людям получше.
Что ж, задача ясна: приглядеться. В первую вылазку вместе с разведчиками пошел и сам Черный.
Встречали их в поселке настороженно. Кто знает, откуда они? Народ был запуган арестами и расстрелами.
Потом партизаны появились в Кривошине второй раз, третий. Люди встречали партизан уже приветливее, видно пообвыклись, пришли к мысли, что вокруг них не одни фашисты да полицаи.
В очередное посещение поселка попали они в дом слесаря паровозного депо Ромуальда Лиходневского.
Слесарь угостил их обедом — картошкой, хлебом. Разговорились. Лиходневский живо интересовался событиями на фронте. Признались не таясь, что обстановка непростая — фашисты рвутся к Сталинграду.
Возможно Ромуальд Викентьевич и ждал предложения от партизан, но те промолчали, поблагодарили за угощение и распрощались.
В отряде на совете разведчиков пришли к выводу, что с Лиходневским надо начинать работу. В следующий раз идти на свидание с ним поручили местному, кривошинскому партизану-разведчику Голумбиевскому. Тот и сам подсказал: мол, хочу выяснить, где сейчас мои бывшие друзья детства, одноклассники, приятели.
Черный это предложение посчитал деловым. И Голумбиевский ушел.
Оказалось, что в Кривошине мало кто остался из друзей и знакомых Голумбиевского. Время такое — кого на фронт забрали, кто уехал, кто и вовсе пропал. Однако об одном своем товарище партизан разузнал — Иван Жихарь был жив-здоров, работал у немцев на аэродроме.
«На аэродроме это хорошо, — подумал про себя Черный. — Эх, кабы обоих привлечь — один на аэродроме, другой в депо. Что еще надо?»
Вскоре удалось договориться с Лиходневским. Он готов был работать на партизан. Ему дали оперативный псевдоним Курилов. Теперь партизанам стало известно все, что творилось в депо, на железной дороге.
Черный радировал в Центр:
«По железной дороге Барановичи-Брест за последние числа сентября переброска живой силы, особенно танков и артиллерии, на запад увеличилась. На разъезде Бронка-Гура находится 7 артиллерийских складов.
В депо Барановичи работает мой человек Лиходневский Ромуальд Викентьевич (Курилов)».
За вербовку Курилова Центр его похвалил, за разведсообщения — упрекнул. «Ваше сообщение об увеличении перебросок по дороге Брест-Барановичи очень важны, но не конкретны, — писал в ответной телеграмме Николай. — Вы же разведчик. Надо сообщать время, сколько, чего, куда направляется.
Например: за 28.9. на участке Брест-Барановичи прошло на фронт 7 эшелонов с танками (сколько танков), 5 с войсками, 3 с неизвестным грузом».
Черный лишь вздохнул над радиограммой: ничего, придет время, будет он знать и вагоны, и сколько танков в вагонах, и даже какие шевроны на рукавах у танкистов. А пока… Пока надо работать.
Разведчикам удалось выйти на Ивана Жихаря. С ним словно случайно столкнулся в Барановичах партизан Николай Голумбиевский. Жихарь удивился, он, оказывается, слышал, что Николай уехал из родных мест.
— Да нет, как видишь, здесь — сказал ему Голумбиевский.
— А ты где же, Ваня?
Жихарь сконфузился, но признался:
— Так… у немцев на аэродроме пашу.
Голумбиевский задал несколько провокационных вопросов об аэродроме, самолетах. Но Жихарь был настороже. От ответов ушел.
Словом, не получилась их первая встреча. Расстроенный Голумбиевский пришел в отряд, рассказал обо всем Черному. Иван Николаевич выслушал разведчика, успокоил и посоветовал:
