Нил Никандров - Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»
«Откуда вы знаете, что он должен быть здесь?» — неприветливо спросила женщина, не пригласив агентов в квартиру.
«Он написал нам письмо», — не моргнув глазом соврал старший агент.
Собеседница усмехнулась, явно не поверив ему:
«Да, он был здесь. Проездом. Останавливался на несколько дней. Когда будет снова, не знаю».
Женщина долго отказывалась дать дополнительную информацию, но потом все-таки сменила гнев на милость и призналась, что питала «смутные подозрения» в отношении этого человека и «тайком просмотрела его документы», чтобы выяснить, не фальшивые ли они. Вроде бы ничего настораживающего в них не было. Потом поинтересовалась, не является ли Арари агентом секретной службы Великобритании, поскольку у него в Нью-Йорке невероятное количество друзей. Агенты почувствовали, что женщина явно издевается над ними, и ушли не простившись. Когда вернулись в офис, старший агент подготовил отчет, в котором не без раздражения отметил: «По ее поведению можно сделать вывод, что она — коммунистка».
19 сентября в офис ФБР пришел муж этой женщины и выразил желание предоставить всю имеющуюся в его распоряжении информацию об Арари. Визитер оказался сотрудником полиции, вернее, инструктором полицейской школы и, по мнению агентов, «без двойного дна». Он рассказал следующее:
«Моя жена Энн впервые встретила Арари в Мехико, где мы находились в очередном отпуске. В тот период Арари, по его словам, учился в какой-то школе. 24 июля 1940 года он появился в нашей нью-йоркской квартире и мы приютили его до 26 июля, после чего “аргентинец” простился с нами, заявив, что он намерен навестить своих друзей. Недели через две он позвонил и сообщил, что “путешествует” по домам приятелей, но что хотел бы на время снова остановиться у нас. Действительно, Арари появился, как ни в чем не бывало, и проживал у нас до понедельника 16 сентября. В этот приезд он рассказал, что находится в стране по “студенческому обмену” и намерен обучаться экономике в Корнуэльском университете (Cornell University, Itaca, N.Y.)».
Сдержанность жены в беседе с агентами визитер объяснил боязнью навредить ему по службе «неосторожным словом». Полицейский рассказал также, что за время проживания у них Арари нередко получал письма из различных штатов США и Мексики. Он охотно обрисовал внешний облик жильца: рост — 165 сантиметров, вес — около 70 килограммов, телосложение — среднее, волосы — черные. Примерный возраст — 25 лет.
Между тем представитель ФБР в Мехико продолжил работу по сбору сведений об Арари. Ему удалось установить, что «объект» прибыл в Мехико в мае 1938 года как лицо, спасающееся от политических преследований в Аргентине. Был выявлен один из адресов «аргентинца» в Мехико — на улице Хусто Сьерра. Консьерж сообщил, что Арари писал статьи для сталинских газет и активно работал в компартии. Не обладая явными источниками поступления денег, он производил впечатление человека, который не испытывал в них нужды. Арари довольно часто получал корреспонденцию из России и имел в Мехико дядю (с которым познакомил консьержа). За время проживания на улице Хусто Сьерра Арари совершил две поездки: одну в Нью-Йорк на Конгресс молодежи (в 1938 году), другую — в Гавану. «Аргентинец», несмотря на свою лояльность партии, неожиданно был исключен из нее незадолго до покушения 24 мая «по подозрению в троцкизме», о чем не преминул рассказать консьержу.
За день до того как покинуть Мексику, Арари организовал прощальный обед в доме миссис Кайса в Колонии Легария. Эта дама, полячка по происхождению, сталинистка по убеждениям, подрабатывала уроками английского языка. Она приехала в Мехико из Испании. По словам одного из приглашенных на обед, это была «типичная пирушка гринго», в которой принимал участие и Жак Морнар. Представил его гостям Хосе Арари. По данным, полученным от другого информатора ФБР в Мехико, «аргентинец» присутствовал на другой пирушке, когда Морнар с «помпой» обмывал приобретение в США шикарного «бьюика».
Уезжая из Мехико, Арари одним знакомым говорил, что возвращается в Аргентину, другим — что собирается учиться в американском университете на стипендию, которую ему выделило посольство США в Мексике. В Нью-Йорк Арари выехал 13 июля 1940 года. По оценке ищеек ФБР, на основании этих данных локализовать Арари на территории США будет несложно.
Однако агенты ошиблись. Арари как в воду канул. Никакой новой информации о нем ФБР получить не удалось…
* * *По распоряжению Центра Иосиф приступил к подготовке своей собственной «эвакуации» в Аргентину, где ему предстояло отсиживаться до тех пор, пока не затихнет «шум погони». Информация, которой располагали в резидентуре, была тревожной: агенты ФБР развернули поиски по всей стране, предъявляя фотографию «Арари» осведомителям в ресторанах и злачных местах, в портах и на вокзалах. Поэтому паспорт на это имя был сожжен, а взамен появился другой — чилийский, подлинность которого не вызвала бы сомнений у самого дотошного сотрудника пограничной стражи. Григулевич был доволен. Ему предстояло вернуться в Буэнос-Айрес. Куратор из резидентуры посоветовал избрать окружной путь: перебраться из Нью-Йорка в Сан-Франциско и там приобрести билет на пароход в Гавану. Оттуда можно спокойно отправляться в «южносельскую страну»[32] Аргентину, не опасаясь цепких глаз агентов ФБР.
* * *Лауре тоже пришлось бросать дела в Мехико и срочно уезжать в Нью-Йорк. Случилось это летом 1941 года после тревожного предупреждения, полученного от директора школы: ее разыскивает полиция. Неутомимый Нестор Санчес вспоминал все новые подробности о таинственном «французском еврее». Однажды кто-то показал ему на худенькую девушку с косичками и сказал, что это «подружка» «Фелипе», учительница начальной школы. Этого было достаточно для организации розыска.
Нью-йоркская резидентура взяла Лауру под опеку. Ее надежды на скорую встречу с Иосифом не оправдались. На все просьбы отправить ее туда же, где находится муж, курирующий сотрудник Н. просил «набраться терпения» и «дать Иосифу время для устройства на новом месте». Но извещение о том, что в целях безопасности ее «перевели» из Мехико в Нью-Йорк, «Артур» получил. На вопрос о возможности приезда Лауры в Буэнос-Айрес ответ был дан уклончивый.
К сожалению, каких-либо воспоминаний Лауры о пребывании в Нью-Йорке не сохранилось. Известно только, что некоторое время она жила на конспиративной квартире на Авеню Рокамбо, часто бродила по ботаническому саду в Бронксе, часами сидела в читальных залах Нью-Йоркского университета. В архиве семьи Араухо есть несколько писем, которые Лаура послала своей матери из США. Это были странные письма. В них нет ни одного имени, нет названий улиц, нет ничего, никакого ориентира, за который можно было бы уцепиться, чтобы, при желании, отыскать автора. На одном из писем дата — 26 сентября 1941 года:
