Юсуф Акобиров - Айни
— На следующей неделе, в этот же день, приходите за рецензией, — сказал он мне, когда мы, наконец, закончили работу.
Я с нетерпением дожидался часа, когда услышу оценку своей работы. Наконец я пришел к устоду. Он достал из-под подушки несколько листов, исписанных мелким бисером арабской вязи.
— Вот моя рецензия. Читайте.
До сих пор помню, как дрожали мои руки и как трудно было мне читать рецензию, написанную тяжелобольным в постели: только огромная любовь к делу и внимание к человеку двигали его пером. Устод внимательно слушал и удовлетворенно кивал головой. Вдруг я каким-то внутренним чувством определил, что он смертельно устал; Айни действительно откинулся на подушку и тихо сказал:
— Остальное дочитаете дома, переведете на русский язык и принесете, я подпишу.
Прочитав рецензию, я был на верху блаженства: устод давал высокую оценку моему трехлетнему труду…»
Почти все — сегодня маститые и признанные писатели Таджикистана: Мирзо Турсун-заде, Сотым Улуг-заде, Мирсаид Миршакар, Джалол Икрами, Рахим Джмалил и многие другие — были учениками первого таджикского академика, первого президента Академии наук Таджикистана — Садриддина Сайидмурадовича Айни. Устод был редактором их первых книг, в предисловиях желал им доброго пути и славной судьбы, в рецензиях указывал на их ошибки и недочеты…
Айни редактировал роман Джалола Икрами о коллективизации, о первых днях жизни колхоза «Шоди». По рекомендации устода автор переписал свое произведение в чистые тетради и, заполняя одну страницу, другую оставлял свободной. Объем рукописи был не маленький — 23 печатных листов. Устод заполнил своими замечаниями все чистые листы рукописи, исписав их мелкой арабской вязью. Эти заметки помогли не только автору, но и очень многим прозаикам. Говорят, что если бы напечатали замечания устода, то объем их превысил бы объем романа.
В январе 1937 года Айни писал одному из авторов:
По просьбе вашей и Гостаджикиздата я, тщательно вникнув в вашу рукопись, отметил ошибки и недочеты.
— Теперь вот какая вам предстоит задача:
1. Перечитайте наново свою рукопись и отметьте места, подлежащие переработке (это я пишу потому, что вы не обратили внимания на мои замечания, сделанные на полях вашей книги „Что вы привезли из Москвы“. Возможно, вы тогда о них забыли).
2. Прежде чем приступить к переработке, прочитайте своим коллегам-писателям мои замечания. Во-первых, для того, чтоб и другие писатели воспользовались моими записями, во-вторых, чтобы услышать высказывания товарищей и использовать их в своей работе.
3. При последующих переработках — при работе над рукописью, никогда не беритесь за дело с тяжелым сердцем, работайте с радостью на душе, с легкостью и светлым чувством; если вы утомлены или расстроены — отложите работу на следующий день; никогда не бойтесь браться за второй, третий, четвертый вариант…»
Свои заметки устод заканчивал советом:
«…Основное внимание автор должен обратить на язык своего детища: надо использовать народный говор и меткие народные выражения, но при всем том язык автора должен отличаться литературной грамотностью, нельзя забывать высказывания Горького в „Правде“.
После основательной работы над рукописью автор доведет ее до совершенства, и книга станет явлением в советской литературе. Я надеюсь, что, если молодые люди, работая над своими произведениями, затратят хотя бы одну десятую того времени, что ушло у меня на эти заметки, они в будущем станут настоящими писателями нашей эпохи».
Писатель Джалол Икрами вспоминает:
«Хотя устод жил в Самарканде, он был в центре литературной жизни: состоял в переписке с Душанбе и иногда приезжал в столицу республики».
В сентябре 1940 года вышел первый номер журнала «Шарки Сурх». Это было большое событие в культурной жизни республики.
Скоро в редакцию пришло письмо устода:
Прочитал первый номер журнала «Шарки Сурх», — пишет Айни, — на последних страницах вы призываете читателей высказать свое мнение. Я — один из читателей журнала и хочу высказать свои соображения:
1. Оглавление этого номера — одна из удач журнала.
2. Однако при напечатании главы «Алфулаайл» (из «Азиз и Азиза») и произведения Навои «Фархад и Ширин» вы допустили просчет. Надо было хоть кратко сообщить биографические сведения об авторе и дать небольшую справку о самом произведении. Надо было и о Навои дать историческую справку: когда и кем переведено произведение (никогда еще перевод не достигал вершин оригинала, особенно стихи). Дать оценку переводу, тем более что «Фархад и Ширин» печатается к юбилею 500-летия Навои, и ваш отрывок был бы хорошим подарком.
К тому же каждый из молодых поэтов мог бы дать отрывок из своих произведений (хотя пока еще не видно таких талантов, как Юсуфи и Дехоти). В отличие от газеты, жизнь которой короткая — один день, — журнал вправе требовать от авторов большего, это тоже немаловажно.
Мои предложения:
1. Объем журнала должен быть не менее объема узбекистанского журнала «Гулистон».
2. Техника оформления журнала и обложки тоже должна быть не хуже «Гулистона».
3. Также и бумагу надо подобрать лучшую, найти фотографии, редкие и интересные (конечно, это вызовет дополнительные расходы, но, если подойти умело — издать интересный журнал, — то и тираж соответственно возрастет и окупит расходы).
4. Важнейшая задача редакции — наладить связь с Союзпечатью и посоветовать им то, что вы считаете необходимым для вашего журнала и, если они не примут ваших предложений, воздействовать на них через вышестоящие организации. Например, этот номер в киосках Самарканда найти невозможно; необходимо, кроме обеспечения всех киосков Таджикистана, обеспечить и киоски Узбекистана, особенно в тех районах, где живут таджики, обеспечить все киоски Средней Азии (недавно я был в Ашхабаде, там много людей, владеющих фарсидским языком, они, словно изголодавшись, ищут литературу на таджикском языке в Мерве, Чарджуе и других районах Туркмении).
5. Надо использовать устное народное творчество — фольклор. Народные четверостишья — рубаи, лирические и задушевные, ничуть не хуже классического наследия.
С дружеским приветом Айни.»
Устод Айни внимательно читал каждый номер молодежного журнала и часто в письмах делал исправления и давал указания.
Однажды устод крепко обиделся на работников журнала. Редактор Джалол Икрами получил письмо:
«…Вы мне сообщали, что в будущем журнал будет увеличен в объеме до 8 печатных листов… это известие меня порадовало — я полагал, что содержание журнала станет более интересным и разнообразным, что в нем будут представлены различные жанры поэзии и прозы. Однако журналом я остался недоволен, особенно его третьим номером: из 40 страниц журнала 20 занимают мои „Воспоминания“, и в том же номере — статья товарища Улуг-заде обо мне! Ведь читатели скажут, что я использовал свой авторитет. Если не скажут — то имеют право сказать, они ведь не знают, что я не давал согласия на это, да и некрасиво получается. Если для журнала не хватает оригинального материала — разве не смогли бы вы сами, или Фотех Ниязи, или кто-либо другой из ваших сотрудников перевести отрывки из московских журналов? В русских журналах и вообще в русской литературе есть никогда не стареющие произведения, и для таджикского читателя они всегда будут новыми. А критические заметки и статьи о литературе! В конце концов журнал „Шарки Сурх“ в отношении критики никогда не выполнял своего долга. Молодые могли бы выступать с рецензиями, русские писатели так беспощадно дают оценку и предъявляют такие высокие требования к литературе, так критикуют друг друга, что нам надо у них учиться…»
