Ги Бретон - Распутный век
Узнав о том, что затевалось, м-м дю Барри страшно разъярилась, чем немало позабавила своих слуг. Она обругала д'Эгийона и направилась к королю. Там поведение ее сразу изменилось: она улеглась в постель — и, казалось, никогда еще не была такой страстной, пылкой, испорченной. Видимо, осознала наконец, что никто не сделает твое дело лучше тебя самой…
СОПЕРНИЧЕСТВО М-М ДЮ БАРРИ И МАРИ-АНТУАНЕТТЫ ПОДГОТОВИЛО 1778 ГОД
В то время пока м-м дю Барри доводила короля до изнеможения умелыми и часто дерзкими ласками, дофина по-прежнему была лишена самых простых супружеских радостей. После трех лет совместной жизни с Людовиком-Августом она оставалась девственницей, и это стало ее печалить.
Необходимо признать, что у несчастного дофина было несколько оправданий, поскольку природа жестоко обошлась с ним: предмет, который должен был бы воплотить династические надежды Франции, был связан — одна нить мешала ему, с позволения сказать, выйти из укрытия. Вот что об этом в откровенных выражениях сообщает граф д'Аранда, посол Испании, в письме от 5 августа 1774 года:
«Одни говорят, что нить сдерживает лишь крайнюю плоть, которая не освобождается в момент проникновения и вызывает такую острую боль, что вынуждает Его Величество сдерживать возбуждение во время акта. Другие предполагают, что эта крайняя плоть слишком плотно прилегает к пенису и не позволяет ему войти в состояние полной эрекции.
Если речь идет о первом случае, то подобное случалось со многими и регулярно происходит во время первых опытов. Но они обладают большим плотским аппетитом, чем Его Величество в силу его темперамента и неопытности. При большом желании в порыве страсти нить обрывается полностью или, по крайней мере, так, что более или менее упорядочивает акт. Но, когда объект так застенчив, вмешивается хирург, делает надрез и освобождает его от существующего препятствия.
Если речь идет о втором случае, то предстоит более болезненная и опасная в его возрасте операция, поскольку она требует чего-то вроде обрезания. Итак, небольшая хирургическая операция быстро привела бы все в норму, но трусливый Людовик-Август предпочитает ждать естественной развязки…»
Время шло. Дофина со все возрастающим нетерпением и раздражением ожидала выздоровления мужа. Время от времени несчастный Людовик-Август приходил в спальню к Мари-Антуанетте и усердно пытался сделать из нее женщину. Это мучительное мероприятие заканчивалось жалким провалом. Плача от стыда, он возвращался к себе, оставляя дофину в состоянии тягостного перевозбуждения. Бедняжка до утра «подпрыгивала» в своей кровати, не в силах уснуть. На следующее утро ее не покидала нервозность, проявлявшаяся в нетерпеливых жестах и горьких выражениях. Однажды, когда дамы посоветовали ей не садиться более на лошадь, она воскликнула:
— Ради Бога, оставьте меня в покое! И знайте, что я не принесу вреда здоровью никакого наследника!
Оскорбленная до глубины души, униженная, разочарованная, Мари-Антуанетта попыталась забыться а вихре празднеств. Она ночи напролет танцевала с прелестными подружками и элегантными маркизами, пока дофин, отяжелев от обильных ужинов, мирно спал. Она создала небольшой театр, играла в комедиях, организовала костюмированные балы и принялась искать «привязанности, которые позволили бы ей потратить избыток душевных сил». Подвижную, красивую и не сознающую опасности Мари-Антуанетту вскоре окружили настойчивые воздыхатели — опасное положение для лишенной любви дофины. Кое-какие придворные уже начали злословить, и м-м дю Барри, привыкшая о других судить по себе, однажды вечером не сдержалась и заметила Людовику XV:
Надо принять меры предосторожности, чтобы эту рыжую девчонку не вздумал кто-нибудь тискать в темном углу…
Эти слова не имели оснований, но риск действительно был. События не заставили себя долго ждать.
* * *Среди приятелей Мари-Антуанетты своей верностью, предупредительностью и галантностью особо выделялись двое — это были братья дофина: граф де Прованс (будущий Людовик XVIII), одногодок дофины, и граф д'Артуа (будущий Карл X), моложе ее на один год.
Три брата были совершенно непохожи. Дофин, полный, тяжеловесный, застенчивый, нерешительный, робкий, был серьезен, трудолюбив, чистосердечен и добр. Не любил праздников при дворе, блестящих разговоров. Хорошо ему было лишь перед молотом и наковальней, установленными в его апартаментах. Разборка замка или починка оконной задвижки наполняла его простой и тихой радостью. Он с увлечением занимался столярным делом, и многие огорчались, видя, как охотно дофин корпел над стульями, в то время как ему предстояло в будущем занять трон…
Граф де Прованс, умный, образованный, начитанный, но насмешливый, эгоистичный, коварный, тщеславный и скупой, в глубине души мечтал о короне и ненавидел дофина, видя в нем тому препятствие. Ничем не выдавая своих далеко не братских чувств, он пытался завоевать Мари-Антуанетту, в которую был немного влюблен. И все это, несмотря на то, что в 1771 году он женился на дочери Виктора-Амедея III Сардэньского — Луизе Савойскои.
Что же касается графа д'Артуа, то достоинства и недостатки этого обворожительного светского юноши, беспокойного, легкомысленного, элегантного, блестяще образованного, гармонировали с легкомыслием и беззаботностью Мари-Антуанетты. Потому-то дофина и выбрала его себе в друзья. Она отвергла графа де Прованса — он никогда ей этого не простит и станет впоследствии ее врагом — и благосклонно смотрела на постоянное присутствие рядом графа д'Артуа. Его пылающий взор говорил о многом, даже слишком о многом — о переполнявших его чувствах, хотя он тоже женился на другой дочери Виктора-Амедея Сардзньского — Мари-Терезе Савойской…
Мари-Антуанетту и графа д'Артуа постоянно видели вместе: они играли в спектаклях, бегали по Версальскому парку, прячась в кустах, или совершали прогулки на ослах. Прогулки эти, о которых говорил весь Париж вызвали скандал, поскольку стало ясно, что умелые падения позволяли некоторым знатным дамам показывать то, что полагалось скрывать от посторонних глаз. Мари-Антуанетта, как и другие, обожала падать и демонстрировать всем и каждому то, что полагалось лицезреть лишь одному дофину. Но я уже говорил, насколько мало несчастный этим интересовался…
Разумеется, подобные игры при дворе вызывали шепот и однажды вечером м-м дю Барри, которой все больше не давал покоя возраст восемнадцатилетней дофины, пришла к Людовику XV и сообщила ему, что ее опасения оправдались:
— Рыжая девчонка неплохо развлекается.
— С кем?
— С д'Артуа.
Людовик XV отказался этому поверить. Тогда фаворитка, изо всех сил пытавшаяся очернить Мари-Антуанетту, распустила слухи, которые писатели и поэты с превеликой радостью разнесли по всему Парижу. Рассказывали, что граф д'Артуа и дофина тайно встречаются, а их отношения более чем дружеские. М-м дю Барри нашла верный способ навсегда сделать Мари-Антуанетту непопулярной и недостойной когда-либо занять французский трон: она продолжала вдохновлять авторов песен, памфлетов и оскорбительных статеек.
