Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис
— Я приезжал в Японию практически каждый год, но до января 1974 г. меня ни разу не принимал император. В то время император вообще принимал только глав государств или глав правительств. Сейчас исключения случаются чаще, но тогда это было в высшей степени необычно. Я был, по существу, первым арабским министром, удостоившимся такой чести.
Итак, нефтяное оружие — или, как настаивает Ямани, «нефть в качестве инструмента политики» — сработало еще в одной стране.
Выступая перед японцами, Ямани, прекрасно улавливавший сигналы, которые посылала ему аудитория, старался предстать в лучшем свете.
— Японии, — сказал Ямани, — нужны долгосрочные контракты, которые обеспечат ей регулярное снабжение саудовской нефтью.
Он сказал, что японцы смогут обойти многие из ныне существующих торговых барьеров, если, в свою очередь, пожелают помочь в осуществлении различных экономических проектов Саудовской Аравии.
Ямани сказал также, что король Фейсал мог бы понизить цены на нефть, но добавил: «При условии, что остальные пять стран-экспортеров залива согласятся последовать их примеру. Мы обсудим этот вопрос с остальными членами. Мы не индивидуалисты, и было бы преждевременным говорить о том, насколько могут быть понижены цены».
Не прошло месяца после вашингтонского нефтяного саммита, и Ямани умышленно стремился вбить клин между странами-импортерами.
— Некоторые из импортеров, — сказал он в Японии, — сейчас чрезвычайно заинтересованы в двусторонних соглашениях со странами-экспортерами. Это, в первую очередь, Япония и, далее, Франция, Великобритания и Западная Германия. Саудовская Аравия готова к диалогу с этими странами.
Его выступление привело в бешенство Генри Киссинджера. Ямани нанес мощный удар по стратегии государственного департамента, стремившегося сплотить импортеров и изолировать экспортеров.
Но он смутил и экономическую комиссию ОПЕК, которая в это время заседала в Вене. Члены ОПЕК совсем недавно согласились поддерживать цены на существующем уровне до конца марта, когда, как предполагалось, экономический комитет выпустит свою записку, определяющую краткосрочную и долгосрочную динамику цен. То, что Ямани предложил японцам, англичанам, французам и западным немцам вести дела с Саудовской Аравией на сепаратной основе, делало ситуацию непредсказуемой.
— Это правда, — соглашается Ямани. — Я действительно предложил Франции, Германии, Японии и Англии сотрудничество на сепаратной основе. Не стану скрывать: я хотел вести дело независимо от тринадцати членов картеля. Но это никак не затрагивало ОПЕК, потому что ОПЕК не имела никакого отношения к маркетингу. Речь шла о двусторонних торговых связях. В то время всего важнее для этих стран было обеспечить себе надежный источник снабжения. К примеру, японцам нужны были гарантии, что они смогут получить от нас столько нефти, сколько им потребуется. Если бы я дал им такие гарантии, они бы успокоились.
Другими словами, Японии предлагалось заключить соглашение в режиме особого благоприятствования.
— Верно. Но не забывайте, что речь шла о двух разных вещах. Во-первых, об отношениях между Японией и Саудовской Аравией. Мое предложение подразумевало именно этот аспект. И во-вторых, о политической проблеме, затрагивавшей все арабские страны. Что касается двусторонних отношений, то мы хотели, чтобы Япония помогла создать в Саудовской Аравии современную инфраструктуру — в обмен на нашу готовность обеспечивать ее энергией. Что касается общеарабского дела, то мы хотели, чтобы Япония публично признала, что Израиль должен вернуть захваченные территории. И мне было нужно только одно — объяснить Японии, что такое заявление сразу переместит ее в другую категорию стран.
* * *Можно ручаться, что до 16 октября 1973 г. в Америке, Европе и Японии лишь немногие хотя бы краем уха слышали об ОПЕК. Еще меньше было людей, знавших о существовании ОАПЕК.
И почти никто не узнал бы шейха Ямани, даже если бы он подошел на улице и представился.
Но, когда началась война, положение изменилось.
«ОПЕК», «ОАПЕК» и в особенности «Заки Ямани» — этими словами пестрели первые полосы всех газет.
Эдвард Хит, в те годы хорошо знавший Ямани, говорит, что тот всегда производил на него прекрасное впечатление.
— Ямани необычайно одарен; он никогда не теряет самообладания и отлично чувствует международную ситуацию.
По-видимому, Ямани отвечал Хиту взаимностью: когда Хит дирижировал оркестром в Швейцарии (его любимое хобби) и узнал, что Ямани также находится в стране, то послал ему персональное приглашение, и Ямани пришел на концерт.
Примечательно, однако, что Хит, рассказывая о «редком взаимопонимании», наладившемся между ним и Ямани, не забывает упомянуть, что западные политики хорошо знали о «приниженном» положении, которое тот занимает в Саудовской Аравии. Они не раз с молчаливым удивлением наблюдали, как некоторые члены королевской семьи не стесняются указывать Ямани, что, несмотря на тесные отношения с Фейсалом, он не принадлежит и не будет принадлежать к королевской фамилии.
Да, в Саудовской Аравии положение Ямани было в известном смысле «приниженным». Но на Западе дело обстояло иначе. Пока был жив Фейсал, все твердо знали, что слово Ямани — это слово короля.
— Каждый раз, когда у нас с Ямани возникали разногласия, — вспоминает один из служащих «Арамко», — мы просили его устроить нам встречу с Фейсалом, Ямани никогда не отказывался. Он заранее знал, какой будет реакция короля. Он был у верен, что Фейсал всегда его поддержит, потому что их взгляды полностью совпадали.
Еще один человек, знавший Ямани в те дни, — сэр Алан Ротни, тогдашний английский посол в Саудовской Аравии.
— Я впервые приехал в эту страну в середине лета 1972 г. В Джидде у Ямани был маленький домик поблизости от королевского дворца; в ту пору этот домик находился как бы на приморском бульваре, теперь это не так, потому что всю прибрежную полосу застроили. Ямани уже десять лет занимал пост министра. Но фигурой мирового ранга он стал только после того, как в 1973 г. цены на нефть выросли вчетверо. Тогда он сразу выдвинулся на первый план.
Необходимо отметить, что до появления на политической сцене Ямани западные люди привыкли считать более-менее развитыми и цивилизованными лишь средиземноморских арабов; в арабах же из стран залива видели отсталых бедуинов, живущих по законам феодального общества.
Ямани сломал этот стереотип. Мир увидел в нем человека, который сумел воплотить в реальность планы использования арабской нефти для борьбы с Израилем.
Сам Ямани также считает, что оказал известное влияние на общественное мнение Запада.
