Феликс Медведев - Сильные женщины. Их боялись мужчины
Злословы утверждают, что Гурченко жадоба и тряпичница — ее гардероб полон старых помоечных вещей. Но на самом деле актриса таким образом не расстается с прошлым, потому что любит его. И периодически вытаскивает его, свое прошлое, на свет, чтобы жить дальше. Заявляя при этом странную вещь: «Я всю жизнь живу не сегодняшним днем, а завтрашним». Заметьте, не вчерашним, а завтрашним. Мне видится здесь тонкий психологический прием — женщина хочет всегда быть молодой и вечной. Погоня за красотой тормозит гены старения.
2000
ЭДИТА ПЬЕХА: «МЫ С ПУГАЧЕВОЙ РАЗНОГО ЗАСОЛА»
— Я вынуждена разрываться между тремя домами: этим, петербургским и дачей. Точнее, маленьким домиком в садоводческом товариществе. Вещи разбросаны между местами обитания, и мне трудно. Тем более я такая рассеянная. Я приучила себя к тому, что любая вещь должна лежать на том месте, куда я ее положила. А тут как быть? Я везде гостья. — Эдита Станиславовна, а жаркое-то, простите, вы умеете готовить? Опускаетесь с небес на землю?
Крылатские холмы пронизывает невесть откуда налетевший ураган. Окна поют песни. С восьмого этажа огромного дома видно чуть ли не пол-Москвы.
Мы сидим с Эдитой Пьехой на кухне. Тепло и уютно.
Вот-вот должен прийти на обед ее муж, и певица занята готовкой: на сковороде жарится мясо. Заварила кофе.
— Ну что вы… Конечно, умею. Правда, каждый день — это уж слишком. Вот и с этим куском я наверняка потерплю фиаско. Придется моему Владимиру Петровичу обойтись его любимой вареной кукурузой. Голь на выдумки хитра… Как у меня в песне: «Кашу мы из топора запросто можем сварить».
— Мясо-то, надеюсь, не из Петербурга везли? Кстати, где оно мягче, вкуснее? Крылатское — элитный район, рядом с вами квартира президента. И снабжение небось лучше?
— Мягкое, хорошее мясо надо выбирать на рынке. А времени у меня мало. Вот и достается мне последний кусок в соседнем супермаркете «Ежик».
— И вот так, без помощницы?
— Есть у меня домохозяйка Вера, она со мной уже тридцать лет. И мы считаем ее членом семьи — полжизни вместе. К тому же Вера из бывших моих поклонниц. Правда, воспитанию так и не поддается. Алла Борисовна как-то смогла перековать свою бывшую поклонницу Люсю в хорошую домоправительницу. А мне это, к сожалению, не удалось.
— Ваша творческая карьера началась рано, вы быстро стали звездой, и вам, наверное, было не до черной домашней работы.
— Вроде того, но вообще-то я считаю, что человек должен уметь хорошо делать хотя бы одно дело. И я умею петь. Правда, могу похвастаться, что моя дочь Илона — мастер на все руки: артистка, менеджер, ведущая на телевидении, певица, музыкант, полиглот. Да еще и успевает обслуживать двух мужчин — муженька и сыночка.
— Я слышал, что ваш муж — сановный человек, в Кремле работает?
— Сейчас да, хотя сказано громко. Тридцать лет он пребывал в Ставропольском крае, был лектором-международником, работал на ТВ. Его хорошо знают и, что мне приятно, любят в тех краях. А потом его заметил Филатов Сергей Александрович, в ту пору глава Администрации Президента, и позвал в Москву своим помощником. Сейчас Владимир Петрович координирует представительство Президента России в южных краях. Скоро мы будем отмечать пятилетие нашего союза, который, кстати, стал возможен еще и потому, что муж очень любит искусство. И когда-то мечтал посвятить себя музыке. Наша встреча как бы возродила в нем нереализованный талант, и когда после кремлевских бдений он приходит домой, садится за инструмент и творит для меня музыку — это праздник. Тем более что его песни публика тепло принимает.
— Значит, темы семейных разговоров — музыка и политика?
— Знаете, по мне лучше религия, нежели политика. Политика — вредное дело. Смотрите, что творится в Югославии. Милошевич поднял против себя полмира. Кровь, беженцы, чужеземство.
— Вы сказали — чужеземство. А ведь ваша судьба — это тоже скитания, жизнь в разных странах.
— Да, мою мать, польку, и отца, уроженца Силезии, занесло во Францию, где я и родилась в тридцать седьмом году. Девять лет я прожила во Франции, девять — в Польше и вот уже сорок четыре — в России. Семья моя познала много горя, пережила войну, фашистские бомбежки. Особенно старательно немцы бомбили север Франции, департамент Па-де-Кале, угольный район, где мой отец работал на шахте. Потом я видела войну в Афганистане, когда ездила к нашим солдатам с концертами, но я помню еще ту, Вторую мировую войну.
— Невероятно. Я уверен, что нынешнее поколение, зная о вас, слушая ваши песни, не ведает всего этого. Нелегкая у вас судьба…
— Будучи девочкой, ребенком, я помогала вытаскивать из-под развалин разрушенных домов раненых или уже мертвых людей. В четыре года я потеряла папу, в семь лет — брата. У меня сохранилась фамильная книжка, пожелтевшая, потрепанная. Грустная книга. В ней все — дата регистрации брака папы и мамы, рождение брата, мое рождение, смерть отца, смерть брата. Мама умерла в шестьдесят шесть лет, папа — в тридцать семь, брат — в семнадцать. Мало кто знает, что на сцену я выхожу с маминым обручальным кольцом.
Оказавшись в Польше, я окончила школу и, победив в конкурсе на право учебы в СССР, приехала в Ленинград. И навсегда осталась в России. Вся моя жизнь связана с музыкой, я с детства пела в церковных и школьных хорах, а в Ленинграде, познакомившись с Александром Броневицким, директором ансамбля «Дружба», стала профессиональной певицей. Двадцать лет Броневицкий был моим мужем, и наша дочь свела наши судьбы в одну.
Пьеха поднялась со стула, подошла к плите, перевернула жаркое.
— Нет, что-то тут не то. Слишком жесткое. Сейчас надо добавить чуточку воды.
В это время раздался звонок в дверь. «Это он», — и пошла открывать замок. В кухню вошел представительный, импозантный мужчина. Мы познакомились.
— Вы знаете, многое страшно вспоминать. Иногда забудешь, что было вчера, а детство, Франция, мама, брат — как перед глазами. Нищета, голод. Яблоки я впервые попробовала в девять лет. Мясо не пробовала до десяти — оно полагалось отчиму. У меня иногда спрашивают: почему ты не ешь мяса? А я к нему просто не привыкла, обхожусь без него, моя поджелудочная железа не приучилась вырабатывать соответствующие ферменты. Я вообще мало ем.
— Недаром говорят, нет худа без добра и нет добра без худа. Зато у вас даже сегодня (это, я полагаю, вам говорят регулярно) стройная фигура.
— Отчасти, возможно, и от этого. Но, с другой стороны, я и впрямь забочусь о себе: ем что полезно, двигаюсь, гуляю на воздухе по семь километров. Сохранять себя — это, знаете ли, тоже работа, труд. Я артистка и должна быть всегда в форме. Молва приписывает мне всякого рода насилия над организмом, говорят, что я постоянно делаю пластические операции. Чушь. Труд, держание себя в руках, отдых. А вообще, в жизни все от хорошего настроения.
