Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 2
Почему же американским спецслужбам не удавалось обнаружить источник утечки информации? Скорее всего потому, что они полагались только на техническое прослушивание и на технику перехвата и совершенно не имели надежной агентуры среди ученых. Дело осложнялось еще и тем, что ученая команда была слишком разноплеменная, в ней находилось много иностранцев. Сказалось и то, что сначала спецслужбы пошли по ложному пути — они сосредоточили свои усилия на поиске немецких шпионов и только в 1943–1944 годах начали всерьез выяснять, у кого какие симпатии. Прежде всего под подозрение попадали те, кто лояльно относился к коммунистам. А время было упущено. В 1945–1946 годах наши активные операции пошли на убыль. Правда, американским контрразведчикам удалось нащупать и кое-какие наши связи. И они даже попытались прогнать через них дезинформацию. Однако этим достичь практически ничего не удалось. Поезд, как говорится, уже ушел.
Например, один из сотрудников советской резидентуры в Нью-Йорке, курировавший поставки по ленд-лизу, А. Раин (в 1947–1949 годах возглавлял научно-техническую разведку МГБ СССР) получил более 50 секретных документов о разработках атомного оружия от подставленных ему агентов ФБР. Эти документы содержали заковыристую дезинформацию. Но научный уровень их составителей был невысок. Давая в них правильную характеристику работ по атомной бомбе, они вписывали неверные формулы и расчеты о проведенных экспериментах. Экспертиза, которую проделали академики А. Иоффе и И. Курчатов, позволила установить характер переданных документов, вскрыть содержащиеся в них дезинформационные данные. Все эти документы имеются в архивах Службы внешней разведки России. Возникает вопрос: не по этой ли причине ФБР упорно отказывается предать гласности свои материалы из Лос-Аламоса?
Между тем в результате расследования выявилось, что в Лос-Аламосской лаборатории грубо нарушался режим секретности. Сознательно это делалось или несознательно? Видимо, сознательно. Иначе с чего бы это до сих пор от журналистов скрываются документы этого расследования. Похоже, не иначе, как я уже выше говорил, стыд буквально преследует американские спецслужбы за то, что они не сумели предотвратить утечку важнейшей информации.
Разумеется, американские спецслужбы всячески отрицали и продолжают отрицать версию о том, что видные ученые Запада, оказавшиеся причастными к атомному проекту, делились секретной информацией с Советским Союзом. Этой точки зрения придерживаются и некоторые наши публицисты и даже историки советской разведки. В частности, Владимир Барковский, полковник Службы внешней разведки России, который в настоящее время пишет историю разведки, в одном из своих интервью, данном «Комсомольской правде» (19 сентября 1995 года), утверждает, что великие ученые, такие, как Р. Оппенгеймер и Н. Бор, не выдавали нам атомные секреты. Но как тогда быть с очевиднейшими фактами?
Вот, скажем, в шифротелеграмме от 13 ноября 1945 года прямо указывается, что наша резидентура направляет документы, опущенные затем в официальной публикации комиссии Смита по атомной энергии. В шифротелеграмме фигурирует имя Оппенгеймера и его брата Фрэнка, не без помощи которого удалось восполнить пробел в докладе.
В этом докладе содержался раздел о ядерном реакторе. Оппенгеймер решительно возражал против издания доклада в урезанном виде. Он считал, что таким образом дезориентируется мировое сообщество и, в частности, ученые, работающие над атомной бомбой. Об этом в своих воспоминаниях в 1991 году написал коллега В. Барковского полковник внешней разведки А. Феклисов, поддерживавший связь с К. Фуксом в 1945–1949 годах в Англии.
А вот другой случай. Он уже хорошо известен. К Н. Бору ездили сотрудники советской разведки — Я. Терлецкий и Василевский. Перед ними стояла задача — теперь уже это точно известно — попытаться установить подлинность некоторых научных отчетов по атомной проблеме, которые удалось заполучить с помощью агентурных связей. К тому времени в Москву через А. Раина, об этом уже выше упоминалось, шел большой поток дезинформации. Терлецкий и Василевский приехали в Данию, где находился Н. Бор. Терлецкий познакомился с ученым на официальном приеме в посольстве. Вскоре Бор дважды принял Терлецкого. Он передал ему открытый доклад Смита. Но что было особенно важно, он прокомментировал его и ответил более чем на двадцать вопросов. Причем все его ответы выходили за рамки официального доклада комиссии Смита. Некоторые из них касались важнейших моментов. В частности, типов ядерных реакторов. У Бора удалось получить подтверждение, что реакторы могут быть двух типов — на тяжелой воде и графитные. Эта информация была исключительно важной.
В 1993 году Терлецкий в интервью английскому телевидению описал встречу с Нильсом Бором. Он привел сказанные ему тогда слова ученого о том, что для равновесия сил в мире русские должны как можно скорее создать свою атомную бомбу.
Бора никто не принуждал, никто не вербовал, никто никогда не считал его каким-то агентом влияния или еще чем-то подобным. Но он показал, что обеспокоен судьбами будущего мира, и прекрасно понимал, что может произойти, если атомная бомба окажется в чьих-то одних руках. Именно этими, а не какими-то иными мотивами можно объяснить желание великого ученого помочь Советскому Союзу.
Кстати, независимая экспертиза вопросов (заданных Бору Терлецким и содержащихся в стенограмме, которая недавно стала достоянием гласности), проведенная физиком Д. Сарфатти, учеником одного из создателей атомной бомбы известного физика X. Бете, выявила, что вопросы указывали на высокий уровень осведомленности советских специалистов о характере проблем, которые необходимо решать при создании атомной бомбы.
Бор не поставил в известность ни английские, ни американские спецслужбы о характере заданных вопросов и тем самым скрыл то, что СССР находится на подходе к созданию атомной бомбы. Он вел свою линию, он обеспечивал интересы научного обмена. И именно этим обстоятельством воспользовалась советская разведка.
Надо отдать должное людям, работающим в ней, и их смекалке. Под видом ученых они получали ценнейшую информацию. Причем делалось это не на последней стадии получения материалов о создании атомного оружия, а сразу: перед разведчиками была поставлена задача — выйти на научные круги, имеющие отношение к созданию атомного оружия. Такие действия нашей разведки создали иллюзию у видных западных ученых, что они имеют дело с представителями советской научной общественности, но никак не разведчиками и уж тем более нелегалами.
Конечно же все эти ставшие известными ныне факты хотелось бы опровергнуть американским спецслужбам. И действительно, пока ни в одной крупной американской газете ни строки не написано ни о Векселе — Р. Оппенгеймере, ни о Н. Боре и их отношении к ядерным секретам. Сегодня мы поднимаем эти пласты не для того, чтобы в Америке началась «охота на ведьм», а чтобы лучше понять, о чем задумывались ученые, причастные к созданию ядерного оружия, и как они действовали, прекрасно понимая, чем может окончиться дело, если атомная бомба окажется в чьих-то одних руках.
