Мао Цзедун - Избранные произведения
В данном случае обстановка была такова, что слабое княжество сопротивлялось сильному. В тексте говорится о политической подготовке к войне — завоевании доверия народа; говорится о позиции, благоприятной для перехода в контрнаступление, — Чаншао; говорится о моменте, благоприятном для начала контрнаступления, — «у врага мужество иссякло, мы же были полны мужества»; говорится о моменте начала преследования — «следы их колесниц были спутаны; их знамена пали». Хотя в этом рассказе речь идет о небольшом сражении, в нем, тем не менее, показаны принципы стратегической обороны. В военной истории Китая имеется чрезвычайно много примеров, когда победы одерживались в результате применения этих принципов: битва между Лю Баном и Сян Юем под Чэнгао [35], битва между войсками Ван Мана и Лю Сю под Куньяном [36], битва между Юань Шао и Цао Цао под Гуаньду [37], битва между царствами У и Вэй у горы Чиби [38], битва между царствами У и Шу под Илином [39], битва между государствами Цинь и Цзинь у реки Фэйшуй [40] и т. д. Во всех этих знаменитых сражениях при большом неравенстве сил слабый сначала отступал, а затем захватывал инициативу и побеждал.
Наша война началась осенью 1927 года. В то время у нас не было никакого опыта. Восстания в Наньчане [41] и Кантоне [42] потерпели поражение. Красная армия, действовавшая на стыке провинций Хунань, Хубэй и Цзянси во время «Восстания осеннего урожая» [43], также потерпела ряд поражений и перешла в район Цзинганшаня на стыке провинций Хунань и Цзянси. В мае следующего года части, уцелевшие после поражения наньчанского восстания, пройдя через южную часть Хунани, также пришли в Цзинганшань. Уже начиная с мая 1928 года рождались простые, соответствовавшие обстановке того времени основные принципы партизанской войны. Они выражены следующей формулой, состоящей из шестнадцати слов: «Враг наступает — мы отступаем, враг остановился — мы тревожим, враг утомился — мы бьем, враг отступает — мы преследуем». До возникновения лилисаневской линии эти военные принципы признавались Центральным Комитетом. Затем наши принципы ведения войны получили дальнейшее развитие. К тому времени, когда на территории базы в Цзянси мы начали свой первый контрпоход, был выдвинут и успешно применен принцип «заманивания противника в глубь территории». К моменту, когда был разгромлен третий «поход», у Красной армии уже полностью сложились свои принципы ведения войны. Это был новый этап в развитии ее военных принципов; они были значительно обогащены по содержанию и во многом изменены по форме, а главное, они уже переросли рамки прежней примитивности. Однако основные принципы по-прежнему выражались в тех же шестнадцати словах, которые формулировали важнейшие правила проведения контрпоходов, включая оба их этапа — как стратегическую оборону, так и стратегическое наступление. На этапе стратегической обороны они также охватывали обе ее фазы — стратегическое отступление и стратегическое контрнаступление. Все последующее являлось лишь дальнейшим развитием этих принципов.
Однако начиная с января 1932 года, после того как партийным организациям была разослана содержавшая серьезные принципиальные ошибки резолюция о том, что «после разгрома третьего „похода“ следует завоевать победу сначала в одной или в нескольких провинциях», — «левые» оппортунисты начали борьбу против правильных принципов. В конце концов эти принципы были отброшены, и их заменила целая серия противоречивших им так называемых «новых принципов», или «принципов регулярности». С этого момента старые принципы уже нельзя было больше считать правильными, они стали «партизанщиной», которую следовало отвергать. Атмосфера борьбы против «партизанщины» господствовала целых три года. На первом этапе этой борьбы царил военный авантюризм, на втором этапе он перешел в установку на сохранение территории любой ценой и, наконец, на третьем этапе превратился в установку на бегство. Только на расширенном совещании Политбюро Центрального Комитета партии, состоявшемся в январе 1935 года в Цзуньи, 6 провинции Гуйчжоу, было констатировано банкротство этой ошибочной линии и вновь признана правильность прежней линии. Но какой дорогой ценой это досталось!
Товарищи, наиболее яро боровшиеся против «партизанщины», говорили: завлекать противника в глубь территории неправильно — так мы оставляем обширные территории. Правда, в прошлом мы таким путем и одерживали победы, но ведь сейчас-то обстановка совершенно иная. К тому же разве не лучше победить врага, не оставляя территории? Разве не лучше победить врага в его же районах или на стыке между нашими и неприятельскими районами? В старых принципах нет, мол, никакой «регулярности» — это методы действий партизанских отрядов. У нас сейчас создано государство, наша Красная армия стала регулярной. Наша война с Чан Кай-ши есть война между двумя государствами, между двумя большими армиями. История не должна повторяться, «партизанщину» нужно полностью отвергнуть. Новые принципы являются «совершенно марксистскими», старые же родились в партизанских отрядах, в горах, а в горах марксизма нет, и т. д. и т. п. Итак, новые принципы носили совершенно противоположный характер: «одному стоять против десяти, десяти стоять против сотни, действовать отважно и решительно, завершать победу преследованием», «наносить удары по всему фронту», «захватывать центральные города», «бить противника двумя кулаками». Что касается отражения наступления противника, то новые принципы гласили: «оборона за воротами своего государства», «побеждает тот, кто захватывает инициативу», «не давать противнику бить посуду в нашем доме», «не терять ни пяди земли», «делить войска на шесть направлений», «решительная схватка между революционным путем и путем колониальным», «короткие, внезапные удары, фортификационная война, война на истощение», «затяжная война», концепция глубокого тыла, полная централизация командования, — а закончилось все это, как известно, грандиозным переездом на новую квартиру. Кто не признавал этих новых принципов, с тем расправлялись, тому приклеивали ярлык «оппортуниста» и т. д. и т. п.
Несомненно, вся эта теория и практика были ошибочными. Это был субъективизм, это было проявление мелкобуржуазной ультрареволюционности, революционного зуда в моменты благоприятной обстановки. Когда же положение стало тяжелым, все это привело — по мере того как менялась обстановка — сначала к тактике безрассудного риска, затем к установке на сохранение территории любой ценой и, наконец, к установке на бегство. Это — теория и практика людей бесшабашных и профанов, от которой марксизмом и не пахнет, которая является антимарксистской.
