Орхан Памук - Биография Стамбула
Ахмет Рефик, учитель Кочу, родившийся в Стамбуле в 1880 году, был старше своего ученика на двадцать пять лет. Он был автором серии книг под общим названием «Жизнь османского общества в минувшие столетия»; так же как впоследствии энциклопедия Кочу, этот труд публиковался отдельными изданиями и в конце концов принес Ахмету Рефику славу первого современного стамбульского историка-популяризатора. Помимо преподавания в университете он в поисках интересных сведений разгребал пыльные османские архивы, находившиеся в полном беспорядке, рылся в старинных библиотеках, разыскивая занимательные и странные истории в рукописях османских хронистов, а потом, быстро обработав найденное (у него, как и у Кочу, были незаурядные литературные способности — он был известен как автор стихов и текстов песен), тут же писал статьи для газет и популярные книги. Кочу многое перенял у Ахмета Рефика: превратился в страстного библиофила, рыщущего по книжным магазинам, научился объединять в едином сплаве историю и литературу, искать в архивах интересные и странные истории и публиковать их в газетах и журналах, приобрел стремление к тому, чтобы превращать историю в легкое, занимательное чтение, и пристрастился к долгим беседам с друзьями в питейных заведениях. Когда в 1933 году Ахмет Рефик в ходе «реформы высших учебных заведений» (во время которой был уволен и мой дедушка, мамин отец, преподававший на юридическом факультете) был изгнан из университета, это стало для Кочу серьезным ударом. Ахмет Рефик потерял свое место вследствие того, что одно время был близок к оппозиционной Ататюрку Партии свободы и согласия, но в большей степени из-за своего чрезмерного интереса к османской истории и культуре. Вслед за ним из университета был вынужден уйти и Кочу.
Следующие пять лет Кочу с горечью наблюдал, как его учитель, попавший в опалу у государства и Ататюрка, боролся с безденежьем, страдал от одиночества и забвения, распродавал по частям свою библиотеку, чтобы иметь возможность покупать лекарства, и в конце концов умер в нищете. К моменту смерти Ахмета Рефика большая часть из написанных им девяноста книг исчезла из продажи (сорок лет спустя то же самое произойдет и с книгами Кочу).
В очень печальной статье, посвященной своему покойному учителю, Кочу с горечью пишет о том, что в последние годы жизни Ахмет Рефик был забыт как писатель, и с искренним волнением обращается к воспоминаниям своего детства. Начинает он с рассказа о том, что книги Ахмета Рефика впервые попали к нему в руки, когда ему было одиннадцать лет и он жил на берегу Босфора, «в те беззаботные дни моего детства, которые так внезапно кончились, словно я был вытащен из моря на берег, как те рыбки в блестящей чешуе, которых я ловил на удочку с причала у нашего ялы». Из этой статьи видно, насколько тесно чувство печали (в том числе печаль об Османской империи и Стамбуле) было связано у Кочу с воспоминаниями о счастливом, затерянном в прошлом детстве, прошедшем в тех самых ялы и особняках, которые превращались в пепелища в годы моего собственного детства. Но печаль Кочу объясняется не только бедностью страны, недостатком читательского интереса и влиянием города, в котором он жил. Была еще одна причина: он был гомосексуалистом, поэтому в Стамбуле первой половины XX века ему приходилось непросто.
Если вы обратите внимание на темы его популярных романов, ощутите напряженность и чувственность их атмосферы, перелистаете «Энциклопедию Стамбула», то вы поймете, что Кочу еще в 1950-е годы выражал свои необычные сексуальные пристрастия и вкусы со смелостью, которой вы не найдете ни у одного из его современников. Начиная с самых первых томов своей энциклопедии, и чем дальше, тем больше, он при первой же возможности начинает восхищенно описывать красоту молодых мужчин и юношей. Вот, например, Мириалем Ахмет-ага, один из пажей султана Сулеймана Законодателя, юный герой, «дракон в человеческом образе», руки которого были толщиной с ветви чинары… А вот брадобрей Джафер, упоминаемый поэтом XVI века Эвлией Челеби в поэме «Шехренгиз», посвященной восхвалению красоты стамбульских ремесленников — это дает Кочу повод назвать его «юношей, о чьей красоте слагались легенды». В другой статье рассказывалось о герое одной стамбульской сказки, «прекрасном старьевщике Йетим-Ахмете», «красивом юноше пятнадцати-шестнадцати лет». «Он ходил босой, в шароварах, заплатанных в сорока местах, в рубашке, сквозь дыры которой проглядывало голое тело, — но прекрасная его внешность была словно глоток воды, его брови осеняли лоб печатью красоты, волосы были словно журавлиные перья, кожа золотисто-смуглая, взгляд и речь полны кокетства, и был он статным, как юное деревце». Кочу, следивший за тем, чтобы послушные художники исправно рисовали всех этих воображаемых босоногих героев, в первых томах энциклопедии скрывается за литературной традицией и игрой, следуя поэтам дивана, смело восхвалявшим мужскую красоту. В статье «Янычары-новобранцы» он описывает отношения между попадающими в корпус янычаров безусыми юнцами и берущими их под свое крыло «свирепыми и удалыми воинами». В статье «Дживан» он замечает, что «красота, которую воспевают поэты дивана, — это мужская красота», после чего с удовольствием начинает разбирать этимологию употребляемого этими поэтами слова «дживан», означающего «прекрасный юноша». В первых томах энциклопедии Кочу осторожно и мастерски вплетает подобные описания в текст, используя их для иллюстрации сведений из области истории, литературы или культуры, однако впоследствии начинает позволять себе вдаваться в описания красоты юношей и их ног буквально по любому поводу. В статье «Матрос Добрилович» мы читаем об одном «очень симпатичном» хорвате, служившем на торговом судне компании «Хайрийе». 18 декабря 1864 года, когда его корабль швартовался у пристани в Кабаташе, его нога попала между бортом и причалом (это один из сильнейших страхов, преследующих любого стамбульца). Когда оторванная нога вместе с надетым на ней сапогом упала в море, юноша-хорват сказал только: «Я потерял свой сапог». Истории о прекрасных юношах и босоногих мальчиках, которые мы находим в первых томах, Кочу добывал, изучая османскую историю, поэмы и популярные легенды, сидя в никем не посещаемых библиотеках и роясь в забытых рукописях, поэтических сборниках-диванах, странных книгах, оставленных османской и стамбульской культурой, гадательных книгах, «тайных книгах» и, самое главное, в подшивках газет XIX века (именно там он нашел историю о красавце хорвате).
Однако затем, когда постаревший Кочу с горечью и гневом осознал, что не сможет свести свою энциклопедию к пятнадцати томам и она обречена остаться незаконченной, письменные источники стали для него уже не так важны. Он стал под разными предлогами вставлять в энциклопедию статьи о всевозможных юношах, мальчиках (особенно его интересовали продавцы газет), о симпатичных и чистеньких школьниках, продающих по праздникам значки Турецкого авиационного общества, с которыми ему приходилось когда-то встречаться и, опять-таки под разными предлогами, знакомиться на стамбульских улицах и мостах, в питейных домах, кофейнях, ресторанах и казино. Например, в девятом томе, публикация которого началась на десятом году издания энциклопедии (Кочу было шестьдесят три года), на странице 4767 мы находим статью об «удивительно ловком мальчике-акробате четырнадцати-пятнадцати лет, с которым автор познакомился около 1955 или 1956 года». Кочу вспоминает, как увидел его однажды ночью на сцене летнего театра «Энд» в Гёзтепе: «Он был одет в белые тапочки, белые штаны и белую трикотажную рубашку со звездой и полумесяцем на груди; приступая же к демонстрации своего искусства, он разделся до коротких белых шорт. У него было симпатичное лицо, а своей воспитанностью и благородством манер он сразу показал, что не уступает в этом смысле своим собратьям по ремеслу из западных стран». Далее мы узнаем, что автору было грустно наблюдать, как после окончания представления мальчик обходит зрителей с подносом, но что он не очень расстроился из-за того, что юный акробат, снискавший аплодисменты публики, денег собрал совсем немного; Кочу был обрадован тем, что мальчик не стал вести себя назойливо и не приставал к зрителям. Вместо этого юный акробат раздал некоторым из них свои визитные карточки. Так и произошло знакомство пятидесятиоднолетнего писателя и четырнадцатилетнего акробата. Кочу с грустью рассказывает, что, хотя после этого знакомства он некоторое время переписывался с мальчиком и его семьей, за те двенадцать лет, что прошли между разговором в кинотеатре и написанием статьи, он потерял его из виду, перестал получать ответы на свои письма и поэтому не знает, что произошло с чудо-акробатом с тех пор.
