Иван Зайцев - Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти
Не будем омрачать себя мнимыми предположениями о их состоянии в лесу, а обратимся лучше к тем лесорубам, которым предстоит скоро начать трудовой каторжный день, предстоит страдать и мучиться... Будем сопутствовать им...
* * *
Исаковская командировка крепко спит под шум и свист ночной бури...
В 4 часа утра раздаются свирепые крики команды дежурного и дневальных: «Вставай! Поднимайся, живо!». Лесорубы неохотно, кряхтя, приподнимаются на своих местах, отрываясь от согревающей группы.
Все они всклокочены, грязные... Многие не запомнят, когда умывались. Некоторые стонут при вставании, — это результат вчерашнего избиения на работах в лесу... Живые, подвижные из них быстро бегут на кухню, чтобы получить кипятку, так как котел небольшой и для всех кипятку недостаточно.
Все спешат подкрепиться пищей перед началом работ. А чем же? Просто едят черный хлеб, запивая кипятком, кто успел достать, а прозевавшие запивают обыкновенной холодной водой[11].
* * *
В 4 1/2 часа утра раздается новая команда: «Строиться на развод!».
Здесь нарядчики распределяют лесорубов на группы и передают их десятникам. В помощь десятникам назначаются обычно один или два чекиста из «надзора» для физического принуждения работающих.
В надзор на лесозаготовки избираются чекисты самые суровые и бесчеловечные. Для наблюдения за всеми конвоирами в других сменах и для руководства их работой назначается один руководитель, старший надзорный.
Это уже, в буквальном смысле слова, избирался из зверей. Такими, свирепствовавшими в мoe время и памятными для всех бывших соловчан, были особенно три ярых типа: Воронов, Смирнов и Воронин. Какие они применяли меры воздействия для принуждения к работам будет сказано дальше.
После распределения на группы инструментальщики выдают лесорубам пилы и топоры, как всегда плохо отточенные.
* * *
Развод кончился... Десятники ведут принятые партии на места работ. Партии, направляясь по разным дорожкам, входят в бушующий лес...
Снежная буря не утихает... Для согревания хлопают себя руками, делают бег на месте...
В лесу непроглядная тьма... Ветер бросает, как лопатой, снег в лицо, залепляя глаза...
Глубина леса представляет собой клокочущий котел... непрерывные — шум... гул... треск... свист... завывания.
По временам по верху леса, проносятся порывистые снежные шквалы, отмечаемые разными звукоподражаниями... То несущийся вихрь вцепляется в верхушки многовековых сосен и завоет, как дикий голодный зверь... то порыв ветра со стремительностью влетает под куполы громадных елей и зарыдает, как истеричная женщина... то шквал, несясь равномерно, напоминает полет тяжелого снаряда, быстро удаляющийся и, как бы для иллюзии разрыва, вдали раздается страшный треск; — это повалило старое многовековое дерево...
Партии лесорубов, медленно продвигаясь лесом, целиной по глубокому снегу, гуськом один за другим, осыпаемые беспрестанно снежной пургой, добрались до места работ...
Десятники задают уроки по 13 шт. «баланов» («баланы» — соловецкая терминология — это большие бревна) на каждого лесоруба и указывают каждой паре район, где они должны сваливать все заклейменные деревья. В лecy крутится снежная пурга... У стволов деревьев нанесены сугробы снега толщиной более сажени. Обычно перед тем, как подпиливать дерево, лесорубы отгребают снег от ствола. За неимением лопат это делается ногами. Работа нудная и много отнимает времени, чем значительно затрудняется выполнение урока.
Получив все распоряжения десятника, лесорубы столпливаются в кучки и начинают держать совет, что же делать в такую ужасную погоду...
Известно, — всякий совет ни к чему определенному и обязательному для всех не приводит... Время летит; нужно приступать к работе и выполнять свой урок и тем согреть себя.
Здоровые, сильные, а главным образом предусмотрительные и осторожные, принимаются за работу.
Другие медлители, чтобы занять время, для успокоения себя начинают обзор участка, откуда лучше начать работу. Третьи — слабовольные, не энергичные, уже угнетенные и подавленные соловецким режимом, решают выждать рассвета, тогда, и начать работу; они забираются парочкой под густые ветви развесистой ели, усаживаются, прислонившись плотно друг к другу...
Часто такие пары превращаются в мерзлые трупы, — замерзают, покинув Соловецкую землю и избавив себя от мучений и страданий...
Когда десятник приходит для поверки на участок какой-нибудь пары и, не найдя работающих лесорубов, как человек опытный, ищет под елями и находит трупы замерзших... Думаю, что бывали случаи умышленного замерзания. Но кто может знать?.. Тайну сию они унесли с собой... В некоторых случаях, судя по обстановке замерзание было умышленное с целью избавить себя от мучений и страданий...
* * *
Время от времени десятник с чекистом из «надзора» обходят лесорубные участки, чтобы проверить, как успешно идет работа.
Во время этих обходов, особенно же в суровую погоду, как описываемая ночь, происходят трагические сцены, потрясающие душу и пронизывающие даже сейчас тело нервной дрожью...
* * *
Время от начала работ прошло уже четыре часа... Десятник с чекистом приходят на один участок... Смотрят, — пара лесорубов бегает вокруг выпиленного «балана». Всего они обделали лишь шесть баланов.
Десятник набрасывается на них с площадной бранью, почему мало сделали... Те говорят, что во время пилки замерзают у них ноги; они боятся отморозить ноги; на ногах у них лапти с мешочными портянками. Почему они, побегавши немного и согрев ноги, снова приступают к подпиливанию деревьев. Десятник с чекистом не верят этим доводам, приказывают взять инструменты и работать скорее, чтобы не затягивать урок и этим не задерживать их вместе с собой.
Tе возражают, что они не отогрели еще ноги; начинают убеждать, что, если они отморозят ноги, то не будут в состоянии работать, а таким порядком, чередуясь с отогреванием ног, они все-таки кое-что сделают. Их рассуждения вызывают лишь площадную брань со стороны десятника. Нужно учитывать психологию этих людей: уже измученные, угнетенные и подавленные, почему почти всегда безмолвные, но сейчас, когда, к ним предъявляют дикие требования, — хоть умирай, да пили; будучи нервно-возбуждены, начинают резко возражать, ругаться с десятником и чекистом, называя их «палачами», «кровопийцами»...
Десятник и чекист набрасываются избивать несчастных продрогших лесорубов. Один бьет палкой, а другой прикладом. После нескольких сильных ударов замерзшие жалкие работники берут пилу, идут, садятся к дереву и начинают подпиливать, часто с плачем и с окровавленными от побоев лицами. Десятник с чекистом стоят некоторое время около них, наблюдая за их работой.
