Арман Жан, де Ришелье - Мемуары
Графу понадобилось время, чтобы съездить в Нормандию; но раньше, чем вернуться, он по совету маркиза де Кёвра, состоявшего в том, чтобы не выполнять хладнокровно того, что он задумал в минуту страсти и гнева, изменил свое решение.
Во время поездки в Нормандию маршал де Фервак, бывший губернатором Кийбёфа, укрепил гарнизон большим количеством солдат. Это оскорбило Господина Графа, он направил курьера к Королеве, чтобы выяснить, не делалось ли все это по ее приказу; Королева, без ведома которой это происходило, приказала маршалу де Ферваку явиться к Королю, ослабить охрану гарнизона Кийбёфа и разместить там несколько рот швейцарцев, в ожидании пока Граф не вернется ко двору.
Граф этим не удовольствовался; он утверждал, что считал делом своей чести, став губернатором, самому производить смену гарнизона.
Де Роан, который находился в Сен-Жан-д’Анжели и до которого дошел слух о происходящем, предложил ему свои услуги и то доверие, которым он пользовался среди гугенотов, — вся лига дома Гизов, за исключением г-на д’Эпернона, воспользовалась произошедшим, чтобы заполучить Графа на свою сторону.
Но инцидент был немедля погашен; Графу предоставили все, о чем он просил, но под обещание, данное Их Величествам: через два часа после того, как он разместит гарнизон в Кийбёфе, он оттуда удалится, а в качестве гарантии рядом с Их Величествами останется маркиз де Кёвр.
Это длительное пребывание Господина Графа в Нормандии сильно докучало маркизу д’Анкру, который настолько был одержим желанием погубить канцлера, о чем они сговорились с Графом, что ему казалось — нет более важного дела. Его нетерпеливость еще усилилась в связи с тем, что в это время раскрылся один весьма необычный заговор.
Герцог де Бельгард настолько ревниво относился к тому, что маршал и его супруга были привечены Королевой, и так страстно желал занять их место, что, не сумев обычными средствами достичь своих целей, он прибег к дьявольским. Некий Муассе, ранее простой портной, а теперь богач, человек весьма необузданного нрава, предложил ему предоставить в его распоряжение своих подручных, которые с помощью волшебного зеркала показали бы ему, до чего дошло королевское расположение к маршалу и его супруге, и дали бы ему способ добиться того же. Герцог согласился на это предложение.
Даже малый запас в мире верности вкупе с Божьей милостью, часто не позволяющей раскрыть подобные злоумышления, дабы отвратить от них людей с помощью страха перед вечными страданиями, от которых способна охранить лишь любовь ко Всевышнему, привели к тому, что маршал и его супруга узнали о том, что затевалось против них и их покровительницы.
Они дали знать обо всем этом Королеве; что касается канцлера, который обычно не доводил дела до конца, он явно затягивал решение этого дела. Д’Анкр с женой сделали так, что Королева выразила ему свое недовольство медлительностью и нерешительностью.
Для того чтобы ускорить расследование, которому он предавался с тем большим рвением, что был неизменно, даже до регентства Королевы, врагом герцога де Бельгарда, он послал специального курьера к г-ну дю Мэну, который, возвращаясь после своего посольства, находился тогда на границе с Испанией, чтобы тот помог ему разгромить их общего врага.
В парламенте возбуждается дело против Муассе; за его осуждением следует гибель герцога де Бельгарда, который тем более ощущал тяжкие последствия этого дела, что боялся, как бы под этим предлогом не навредили и большому имуществу Муассе, а его самого не лишили Бургундии и должности обер-шталмейстера.
Поскольку он пускал в ход все, что могло защитить его в парламенте, он без устали искал помощи при дворе, чтобы оправдаться, считая свой проступок не более чем выходкой, но маршал и его супруга, несмотря на все усилия герцогов де Гиза и д’Эпернона, так и не пожелали приостановить судебное разбирательство. Дошло до того, что, отдавая себе отчет, что суд, как и все королевство, завидовал тому влиянию, которое они имели на Королеву, и потому, чтобы досадить им, был склонен оправдать их противника под тем предлогом, что д’Анкрам не давали покоя богатство Муассе и положение герцога де Бельгарда, они прибегли к помощи Королевы, умоляя ее замять это дело. Досье было изъято из канцелярии и сожжено.
Господин Граф, вернувшись ко двору, не пожелал исполнить обещанного в отношении канцлера, но продолжил его преследование за дела, связанные с губернаторством в Кийбёфе. Министры решили уговорить Королеву дать ему удовлетворение; г-н де Вильруа договорился до того, что готов на документе, заверяющем это намерение, в случае необходимости поставить свою подпись. Дом Гизов пытался по-хорошему договориться с Графом, маркиз д’Анкр держался холодно, ему хотелось, чтобы до этого разделались с министрами; но смерть Графа поставила предел всем этим замыслам и его надеждам. Господин Граф отправился в Бланди, решив побыть там несколько дней, но заболел краснухой, от которой и скончался на одиннадцатый день — первого ноября.
Признавая потерю, которую понесла Франция в лице Господина Графа, Королева была огорчена и свидетельствовала свое почитание как к нему, так и к имени, которое он носил, сохранив за его сыном должность королевского обер-гофмейстера и одно из двух его губернаторств — Дофинэ.
Что касается второго губернаторства, над Нормандией, то, желая сохранить его для себя, она все же отказала в нем его сыну, а затем и принцу Конде, которого вознаградила губернаторством в Оверни, бывшей до того под началом г-на д’Ангулема, посаженного в Бастилию.
Я не могу не упомянуть здесь о том, что некий португальский монах-францисканец, который тогда с большим успехом проповедовал в Париже и утверждал, что является крупным астрологом, предсказал ей смерть Графа за шесть месяцев до его кончины.
После смерти Господина Графа маркиз д’Анкр, ненавидевший министров и желавший усилить свои позиции, решил заручиться поддержкой Принца и сблизиться с ним и его сторонниками. С этой целью он замыслил браки г-на дю Мэна с м-ль д’Эльбёф и г-на д’Эльбёф с дочерью маркиза92, вследствие чего губернаторство над Бургундией перешло бы от г-на де Бельгарда к г-ну дю Мэну. Г-н де Бельгард, догадавшись, что именно затеяли против него, с полпути возвращается в Дижон, обиженный более всего на барона де Люза: после смерти Графа маркиз де Кёвр объединился с маркизом д’Анкром, а барон де Люз принял участие в интригах маркиза д’Анкра и Господина Принца. И потому г-н де Бельгард приписал барону дурной совет, данный ему во вред.
Дом Гизов присоединился к этому недоброму делу как из привязанности к г-ну де Бельгарду, так и из неудовольствия тем, что барон де Люз, который принадлежал к их числу и знал все их секреты, приобрел доверие противоположной стороны: их ненависть дорого обошлась ему, в чем мы убедимся год спустя.
