Александр Чичерин - Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник)
30 ноября. Воскресенье.
Наш полк выступил в 9 часов утра по большой Дармштадтской дороге и, не доходя этого города, стал по квартирам в Архелигене. Едва мы прибыли в Архелиген, я узнал, что очень красивая женщина, очень нарядная, подошла к генералу Милорадовичу на большой дороге и попросила его направить ее ко мне; генерал, очень галантный человек, подразнив немного шутя прекрасную просительницу, предложил ей экипаж, в котором она приехала в штаб корпуса. Мне легко было догадаться, что эта женщина ни кто иная, как м-ль Лиза Сперль, поэтому я сейчас же отправил вестового, состоявшего при моем багаже, в штаб корпуса, поручив ему привезти эту женщину ко мне. Он проворно исполнил поручение, и через некоторое время Лиза Сперль была в моих объятиях. Она настаивала, чтобы я взял ее с собой, и на этот раз я не мог ей отказать. Мы поместились вместе как муж и жена. Когда-то в Оффенбахе она у своего двоюродного брата портного прислуживала мне за столом, а теперь она сидела вместе со мной за одним столом.
Декабрь
1 декабря. Понедельник.
Состоялся парад в Дармштадте, находившемся на нашем пути, но так как наш полк в таких случаях строился только в два батальона за недостатком людей, то я, как младший из трех батальонных командиров, оставался без батальона. Воспользовавшись этим преимуществом, я во время парада сделал визит старику Герстеру, выпил у него кофе и затем догнал полк, продолжавший свой путь на Цвингерберг, куда он прибыл очень поздно. С этого места мой батальон и еще один оставили большую дорогу, взяли влево, сделали приблизительно одну милю в этом направлении и стали по квартирам в Рейхенбахе. Лиза Сперль, которой я достал экипаж, проехала с багажом, и я ее застал уже в Рейхенбахе с готовым обедом.
2 декабря. Вторник.
Дневка в Рейхенбахе. Мой денщик Лука заболел и просился отпустить его во Франкфурт лечиться. Я воспользовался этим случаем, чтобы убедить м-ль Сперль возвратиться домой с Лукой. Это дело не так легко удалось устроить, как я предполагал, нужно было употребить все мое красноречие, чтобы убедить мою возлюбленную решиться на это. Только обещание, что она возвратится ко мне с Лукой, дало возможность победить ее упрямство, и было решено, что в то самое время, когда мы выступим, она с Лукой выедет во Франкфурт.
3 декабря. Среда.
Выступили в 7 часов утра. Расставание с м-ль Сперль состоялось, как было решено, накануне.
Мы двинулись через Бенсгейм, Гоппенгейм и Вейнгейм на Шрисгейм, деревню, где наш полк стал по квартирам; штаб корпуса расположился в Вейнгейме.
4 декабря. Четверг.
Мы переправились через Неккар в Гейдельберге. Штаб корпуса остановился в Леймене, а мы – в Вальдорфе.
Живописная местность, видами которой нам приходилось любоваться во время сегодняшнего перехода, предвещает близость чудной Швейцарии. Вид с моста через Неккар на старый город Гейдельберг – дивный. В этом городе университет, а также невероятной величины бочка.
5 декабря. Пятница.
Выступили в 8 часов утра через Брухзоль в Бухенау, где наш полк [расположился] по квартирам.
6 декабря. Суббота.
По нашему маршруту здесь должна была быть дневка, но, так как было объявлено, что мы займем квартиры в окрестностях Дурлаха, от которого мы были уже очень близко, решили выступить.
Выступив с моим батальоном в 8 часов утра, я направился в Вейнгартен, откуда весь наш полк в полном составе направился в Грауцинген, деревню, расположенную на расстоянии полмили к северу от Дурлаха. Здесь должны были ночевать, чтобы отсюда поспеть на парад в Карлсруэ завтра.
7 декабря. Воскресенье.
Не участвуя в параде по причине, раньше уже изложенной, я оставался дома до окончания парада в Карлсруэ и до возвращения нашего полка в Грауцинген.
Квартирование в окрестностях Дурлаха
8 декабря. Понедельник.
Я с моим батальоном выступил в 9 часов утра.
Две роты и я заняли Пальмбах, а две остальные – Вольфартсвейц. Первая деревня отстоит от Дурлаха на полчаса ходу. Я поместился у деревенского пастора. Все офицеры провели весь день у меня и, так как в квартире оказались фортепиано и гитара, да к тому же и карты, то занялись музыкой и игрой в карты с утра до вечера, так что не заметили, как прошло время. Если пребывание во Франкфурте было более шумное, то пребывание в Пальмбахе больше нас объединило.
9 декабря. Вторник.
Я отправился в Карлсруэ, отстоявшем от нас на два часа хода. Прежде всего я сделал кое-какие покупки, затем отправился обедать в Дармштадтский трактир, который меня вполне удовлетворил. После обеда я посвятил время прогулке по городу, но так как времени было мало и надо было думать о возвращении в Пальмбах, то я удовольствовался лишь поверхностным осмотром города. Замок, а в особенности парк при нем великолепны. Аллеи, так же как и городские улицы, выровнены по шнуру. Карлсруэ напоминает Петербург еще более, нежели Дармштадт, по своей правильной планировке.
17 декабря. Среда.
Более недели прошло с тех пор, как мы здесь, но однообразие нашей жизни было такое, что не стоило заносить в дневник. Все офицеры собирались у меня, развлекались немного музыкой и игрой в карты, как в первый день нашего прихода сюда. Я отлучился из дома только раз – на обед к генералу Потемкину. Завтра мы должны выступить, поэтому я считаю нужным дать понятие о Пальмбахе. Это французская колония, набранная из эмигрантов, которых Нантский эдикт[234] заставил удалиться из своего отечества. Все старики говорят на французском и немецком языках, но предпочитают последний. Зло забывается с таким трудом, что после большого промежутка времени эти люди ненавидят даже язык своих гонителей, который когда-то был их родным наречием.
Поход к Рейну
18 декабря. Четверг.
Наш корпус получил приказ идти в Раштадт, но, так как все генералы и штаб-офицеры были приглашены на обед к великому герцогу, я отправил батальон, а сам поехал в Карлсруэ. Я любовался тополевой аллеей, прилегающей к большой дороге от Дурлаха в Карлсруэ. Деревья вышины неимоверной. Обед у великого герцога Баденского[235] был превосходный, а этикет более строгий, чем в Петербурге. Как видно, эти маленькие владетельные князья опасаются, чтобы не забыли, что они принцы, и для того, чтобы напоминать об этом беспрестанно, они обставляют приемы как можно большей торжественностью и пышностью для ослепления простонародья. Дворец в Карлсруэ маленький, но великолепно обставлен и украшен.
