Виктор Степаков - Генерал Абакумов: Нарком СМЕРШа
3 ноября 1952 года М. Д. Рюмин утвердил постановление о предъявлении дополнительного обвинения:
«Принимая во внимание, что следствием по делу Абакумова собраны доказательства, изобличающие его в том, что он:
а) вынашивал изменнические замыслы и, стремясь к высшей власти в стране, сколотил в МГБ СССР преступную группу из еврейских националистов, с помощью которых обманывал и игнорировал ЦК ВКП(б), собирал материалы, порочащие отдельных руководителей Советского правительства, а также отгораживал чекистский аппарат от руководящих партийных органов;
б) опираясь на своих сообщников, проводил вредительскую подрывную работу в области контрразведывательной деятельности…
— дополнительно предъявить Абакумову Виктору Семеновичу обвинение в совершении преступлений предусмотренных ст. ст. 58-7, 17-58-8 и 58–11 УК РСФСР».
А затем свершилось маленькое чудо. Очевидно, письмо Абакумова, отправленное им на имя «дорогих Л. П. и Г. М.», сыграло в этом определенную роль. 14 ноября 1952 года Рюмина отстранили от должности заместителя министра государственной безопасности и, приняв во внимание довоенный стаж работы бухгалтером, назначили старшим контролером Министерства госконтроля СССР. Затем Абакумова из Лефортова перевели в камеру № 77 Бутырской тюрьмы, где в марте 1953 года оставили в покое, прекратив всякие допросы. Далее процитируем Столярова:
«Надежно изолированный от внешнего мира, лишенный даже имени и фамилии, он и не подозревает, что умер Сталин и что Министерства государственной безопасности больше нет – вместо него создано объединенное Министерство внутренних дел СССР во главе с Берией, запретившим 13 марта впредь до особого указания допрашивать Абакумова».
Вскоре «особое указание» было получено. Начались новые допросы, но уже без пыток и издевательств. Однако после ареста Берии в деле Абакумова наступила очередная пауза, которая, впрочем, продолжалась не слишком долго.
На новом витке следствия у следователей появилась мысль объединить в одну группу заговорщиков Виктора Семеновича и Лаврентия Павловича, что выглядело весьма фантастичным, поскольку было хорошо известно: Берия и Абакумов после войны друг друга терпеть не могли.
Пребывание Абакумова в заключении явно затягивалось, поскольку он продолжал упорно отрицать все обвинения. К тому же теперь в его освобождении не были заинтересованы Н. С. Хрущев и Г. М. Маленков – через МГБ прошли сотни дел на людей, незаконно репрессированных с их санкции. Но всему бывает конец. Наступила развязка и в деле Абакумова.
14 декабря 1954 года в Ленинградском Доме офицеров началось «открытое» судебное заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в составе: председательствующего – генерал-лейтенанта юстиции Е. Л. Зейдина, членов – генерал-майора юстиции В. В. Сюльдига и полковника юстиции В. В. Борисоглебского, при секретарях– капитанах юстиции М. В. Афанасьеве, Л. М. Горбунове и Н. М. Полякове, с участием государственного обвинителя – Генерального прокурора СССР, действительного государственного советника юстиции В. В. Руденко и защиты – членов Московской городской коллегии адвокатов Л. И. Гринева, М. В. Степанова, М. И. Рогова и Л. В. Павлова.
На скамье подсудимых находились Абакумов, Леонов, Лихачев, Комаров, Чернов и Броверман. Шварцман на этом процессе выступал в качестве свидетеля (его дело было выделено в отдельное производство).
В своей речи государственный обвинитель Руденко говорил:
«Суд слушает необычное дело, сидящим на скамье подсудимых в свое время было доверено вести борьбу с врагами советского народа, а они использовали это доверие в преступных целях – пытались повернуть острое оружие диктатуры пролетариата – органы государственной безопасности – против Советского государства».
Когда суд предоставил слово Абакумову, отказавшемуся от адвоката, он заявил:
«Виновным себя не признаю. Это дело провокационное, оно сфабриковано Берией, Кобуловым и Рюминым».
В своей защитительной речи Виктор Семенович вновь отрицал свою вину: «Я заявляю, что настоящее дело против меня сфабриковано. Я заключен под стражу в результате происков Берии и ложного доноса Рюмина. Все недостатки в органах ЧК, скопившееся за длительный период, вменяются мне как преступления… я ничего не делал сам. В ЦК Сталиным давались указания, а я их выполнял. Государственный обвинитель ругает меня, с одной стороны, за допущенные перегибы, а с другой – за промахи, смазывания. Где же тут логика? Дело “СДР” расследовано правильно. Мне же в течение трех с половиной лет и пытались доказать, что я “смазал” террористические намерения у 15—16-летних юношей и девушек.
Недостатки у меня были, я их не скрывал. Утверждать, что я использовал такой орган, как Особое совещание, для расправы, – значит забывать о том, что я никогда не председательствовал в Особом совещании. Я считаю, что суд должен справедливо разобраться в моем деле».
Много позже бывший подсудимый И. А. Чернов скажет, что на суде «Абакумов держался с большим достоинством».
Выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР установила:
«Подсудимый Абакумов, будучи выдвинутым Берией на пост министра Госбезопасности СССР, являлся прямым соучастником преступной заговорщицкой группы, выполнял вражеские задания Берии. Совершая такие тяжкие преступления, как и Берия, Абакумов стал на путь авантюр и политических провокаций. Абакумов фабриковал дела на отдельных работников партийного, советского аппарата и представителей советской интеллигенции, затем арестовывал этих лиц и, применяя запрещенные советским законом преступные методы следствия, вместе со своими сообщниками Леоновым, Комаровым, Лихачевым, добивался от арестованных вымышленных показаний с признанием вины в тяжелых государственных преступлениях».
19 декабря 1954 года суд приговорил В. С. Абакумова, А. Г. Леонова, В. И. Комарова и М. Т. Лихачева к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией лично принадлежавшего им имущества. Я. М. Броверман был приговорен к 25 годам, а И. А. Чернов – к 15 годам лишения свободы с последующим поражением в правах на 5 лет каждого и с конфискацией лично принадлежащего им имущества.
Расстреляли Виктора Семеновича Абакумова 19 декабря в 12 часов 15 минут, через час с четвертью после вынесения приговора. Начальник Внутренней тюрьмы КГБ подполковник Таланов, лично казнивший осужденного, рассказывал, что последними словами Абакумова были: «Я все, все напишу в Политбюро…» Выстрел из пистолета, оборвал слово «Политбюро» на половине…
* * *Летом 1994 года родной брат Я. М. Бровермана, осужденного по делу Абакумова, обратился в Прокуратуру России с заявлением о реабилитации.
