Елена Кошевая - Повесть о сыне
На допросах у начальника полиции Орлова Олег держался мужественно.
Когда Орлов спросил Олега, что заставило его вступить в борьбу, он ответил:
- Любовь к отчизне и ненависть к вам, изменникам!
Полицейские зверски избили Олега. В камеру его бросили уже без сознания.
В камере Олег не давал товарищам падать духом. Он говорил, что никогда не станет просить пощады у палачей; то же самое советовал и всем арестованным. Говорил:
- Товарищи! Жили мы честно и умрём честно!
Олег пытался совершить побег. Кто-то передал ему пилочку. За ночь с помощью товарищей он перепилил решётку на окне и бежал, но уйти далеко не смог - ослабевшего, его поймали гестаповцы и снова подвергли страшным пыткам.
Но и после мук в жандармерии Олег, весь избитый, изуродованный, не изменился и всё настойчивее убеждал даже старших по возрасту товарищей:
- Не давайте радоваться палачам! Пусть они и не думают, что нам страшно расставаться с жизнью. Держитесь, товарищи! Наши всё узнают. Нас не забудут...
Молодёжь в камере он учил петь песни, сам запевал первый:
Широка страна моя родная...
С песней и на расстрел пошёл.
На последнем допросе, перед казнью, он сказал:
- О работе "Молодой гвардии" меня не спрашивайте, не скажу ни слова. И ещё запомните: советскую молодёжь вам никогда не поставить на колени она умирает стоя. Это мои последние слова, и знайте, что я слишком презираю вас, чтобы продолжать разговаривать с вами дальше. Посоветую одно: не прячьтесь. Вас найдут всё равно! За всё ответите!
Это был он, мой сын...
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
Восемнадцатого марта, рано утром, сотни людей пришли в ровеньский лес.
Красная Армия била гитлеровцев недалеко, около Боково-Антрацита. По дороге туда через Ровеньки торопились наши подкрепления: пехота, танки, артиллерия. Месть свершалась...
Фашисты упорствовали. В Ровеньках рвались их тяжёлые снаряды, горели и разрушались дома, низко стелился чёрный дым. Немецкие самолёты то и дело обстреливали город и дороги к нему.
В лесу около разрытых могил скопилось много народу. Немцы стали бить по лесу из пулемётов. Стоял треск и грохот, ревели моторы самолётов, с деревьев сыпались на нас срубленные пулями ветки. Мы падали на землю и опять поднимались. Никакие силы не могли заставить нас отойти от дорогих могил. Рыдали и причитали женщины. Плакали родные расстрелянных и чужие.
Лес был ископан могилами, и все могилы были забиты расстрелянными и замученными.
С болью и страхом и вместе с тем с тайной надеждой, что здесь Олега нет, ходила я между раскрытыми могилами, приглядывалась, искала своё родное дитя.
Вместе с Ниной и Олей мы узнали страшно изуродованных Любу Шевцову, Семёна Остапенко, Виталия Субботина и Дмитрия Огурцов а.
Олега мы не нашли...
Девятнадцатого марта мы снова пошли в лес.
Только откопали первый труп, я без крика бросилась к нему. Я узнала Олега. Узнали его Нина и Оля.
Мой сын, которому не было ещё и семнадцати лет, лежал передо мной седой. Волосы на висках были белые-белые, как будто посыпанные мелом. Немцы выкололи Олегу левый глаз, пулей разбили затылок и выжгли железом на груди номер комсомольского билета.
Сын пролежал в могиле полтора месяца. Яма оказалась мелкая, тело почти не было засыпано землёй. Зато снег засыпал, а мороз сковал и сберёг тело сына. Даже через полтора месяца после смерти Олег был прекрасен. На его высокий лоб падали седые пряди волос, длинные чёрные ресницы оттеняли спокойную бледность его лица.
Мне помогали Нина и Оля и какие-то совсем посторонние люди. Мы перенесли сына в гроб и на салазках повезли в город, к госпиталю.
На дороге разрывались немецкие снаряды, и мы часто останавливались. А мимо гроба всё шли и шли вперёд наши подразделения.
Какой-то боец с автоматом спросил меня:
- Мать, кого везёшь?
- Сына.
Боец приоткрыл крышку гроба.
- Какой же он молодой у тебя! - сказал он, и слёзы покатились по его лицу. - Ну ничего, мать, мы отомстим. За всё отбмстим!
Мы похоронили Олега 20 марта 1943 года, часов в пять, в Ровеньках, на центральной площади. Рядом с Олегом поставили гроб Любы Шевцовой. Вместе с ними положили Виталия Субботина, Семёна Остапенко и Диму Огурцова.
Провожала их Красная Армия, народ. Над глубокой братской могилой красноармейцы приспустили боевые знамёна, оркестр играл похоронный марш, трижды был дан салют.
Вот к могиле подошла Нина Иванцова.
- Дорогой мой Олег! - начала говорить она, и голос её ясно слышался. - Олег, я выполню твоё завещание. Завтра я ухожу добровольцем в Красную Армию. Буду, как ты учил нас, с оружием в руках добивать фашистов, мстить за "Молодую гвардию". До победы не сложу оружия!
И прямо после похорон бойцы пошли в наступление.
Жестокий бой продолжался. Грохотала канонада. Наши самолёты с победным рёвом неслись в голубом небе на врага. Им не было счёта.
Догорали последние пожары.
И шла весна. Ласково грело солнце; снег, торопясь, таял. Бежали говорливые ручьи. Набухали почки на деревьях. Ясно голубело небо.
Вместе с Ниной ушли в армию Жора Арутюнянц, Толя Лопухов и Радик Юркин. И они славно дрались за Родину.
А вскоре получил заслуженную пулю дед-кулак, выдавший немцам Олега и других большевиков в Боково-Антраците.
Нашли предателя организации Геннадия Почепцова, следователя Кулишёва и Громова, слуг фашистов. Их судили открытым народным судом и расстреляли как предателей.
СНОВА ВЕСНА
И вот снова весна.
Пришла победа. Далеко за океанами гремит слава нашей Родины.
Снова задымили заводы, и весело перекликаются гудки донецких шахт имени Олега Кошевого, имени Сергея Тюленина, имени "Молодой гвардии". Друзья снова встретились, и они опять вместе в борьбе за счастье и новый расцвет отчизны.
Колосятся хлеба на бескрайных колхозных полях. Снова слышится смех детворы, и солнце отражается в светлых окнах наших школ и университетов.
Много матерей потеряло в те страшные годы своих детей, и меня роднит с ними общее всем нам страстное желание уберечь детей нашей Родины от новой войны, такой ненужной и жестокой.
Все эти годы, что прошли со дня гибели сына, меня поддерживали мои многочисленные друзья в нашей стране и за её пределами. Сколько писем идёт ко мне до сих пор, сколько добрых слов сочувствия и дружбы!
Тёплым словом благодарности хочется мне вспомнить нашу замечательную молодёжь и молодёжь зарубежных стран, коллективы предприятий и кораблей, учителей и учащихся, матерей и детей, всех тех, кто помнит и любит Олега и разделяет со мной мою скорбь.
Изменился сейчас Краснодон. В центре, возвышаясь над городом, стоит памятник героям-молодогвардейцам. А в саду нашего домика, перед окном Олега, пышно расцвела посаженная им когда-то яблоня. Она разрослась с тех пор. Её видно теперь издалека...
