Эрик Димок - Джим Кларк. Легенда гонок. Часть 1.
К 1966 году он научился с этим справляться. Он мог успокоить человека, если хотел этого, но ему было сложно не иметь совсем никаких уж претензий. Он был чемпионом мира, в конце концов, и какие бы сомнения он не испытывал на счет того, кто является лучшим и быстрейшим гонщиком на планете, их он оставлял исключительно для себя. Он вполне мог быть душой компании и любил поговорить о машинах, и напряженным я его видел только в обществе Колина Чепмена, основателя «Lotus». Стоило Чепмену поманить его рукой в паддоке, как Джим подчинялся, не из покорности, но потому что эту пару связывало тесное сотрудничество, своеобразный симбиоз, в котором каждый зависел от другого.
Окружение хорошо знакомых людей смягчало стресс, который Джим Кларк получал во время гонок. Вдали от дома, это часто воспринималось, как нерешительность, хотя его сестра, Бетти, не считала его нерешительным: «Не верьте всем этим историям про его нерешительность. Вы бы видели, как он принимал решения на ферме, он был быстрым, уверенным в себе, и отлично знал, что он делает. Нерешительностью там и не пахло».
Не был он нерешительным и когда речь заходила о деньгах. Питер Хетерингтон, управлявший финансовыми делами Джима, начиная с 1965 года, опровергает бытующее мнение, что он был нерешительным. «Я слышал, что так говорят. С моей точки зрения это неправда, потому что, приняв однажды решение, он никогда не колебался, он говорил, возьми и сделай это».
Барри Джилл, гоночный корреспондент «Daily Herald», считал его гонщиком из гонщиков, чья страсть к лидированию от самого старта возносила его на вершину спорта. «Джимми казался берсерком, когда падал флаг, - говорил он. - Некоторые критики описывали его гоночную тактику, как безрассудную, но падающий флаг вызывал у него резкий скачок адреналина и включал все физические и умственные способности на максимальные обороты». Джиллу нравилось добродушное подшучивание Кларка, когда он вместо Грэма Хилла заранее писал в «Deal's Hotel» газетную колонку, перед Гран-при ЮАР на рождество 1962 года.
Гонка в Южной Африке должна была разрешить спор за звание чемпиона между Кларком и Хиллом, и Джимми собирался приглядывать за пишущей машинкой Джилла, «только чтобы посмотреть, что Грэм будет писать обо мне». В их соперничестве не было горечи, не было той остроты, вроде той, что отличала гоночные баталии в последующие годы. Грэм Хилл предложил Кларку подводное соревнование: разыграть титул 1962 года, проверив, кто из них сможет дольше продержаться под водой в бассейне отеля. Кларк, безнадежно плохой пловец, согласился, обеспечив Хиллу легкую победу.
Когда Хилл победил, Кларк должен был произнести речь проигравшего. Он сказал: «Мы все знали, что «BRM» нужно было выиграть что-нибудь в этом году, чтобы остаться в деле, мы все искренне желали им этого, но это же просто смешно…» Джилл, как многие журналисты, даже те, кого временно не печатали из-за написания непроверенных фактов, преклонялся перед Кларком.
Фото отсутствует
Грэм Хилл. «Он стал лучшим чемпионом мира в 1962 году, чем мог бы быть я,» - Джим Кларк.
У людей, которые были близки ему, было множество разных мнений о нем. То, как по-разному он общался с разными людьми, составляет важную часть загадки этого человека. Те, кто знали его только как гонщика - чемпиона мира, описывают совершенно иного Джима Кларка, чем те, кто знал его дома. «Джим никогда не менялся. Он всегда оставался все тем же Джимом Кларком», - таким было твердое убеждение его земляков-фермеров, которые редко встречались с франтоватыми завсегдатаями модных курортов.
Джим действительно достаточно быстро свыкся с большим экзотическим миром вокруг, где было так много роскоши. Там были девушки, сопровождавшие его, как богатого и знаменитого, и даже более робкому и застенчивому провинциальному пареньку вряд ли бы это не понравилось. Там были не только самые современные международные перелеты и аэрокомпании, но со временем он стал одним из многих, кто летал на собственном самолете. Он научился летать и купил один из них. Из его окружения на ферме в пятидесятых никто даже не видел такой роскоши. Возможно, все это не влияло на него и не изменило его, но он не мог остаться равнодушным и нетронутым. Одно было совершенно точным: когда он сталкивался с чем-то, чего не мог понять, он возвращался в Данс, чтобы обдумать это.
Патрику Меннему, который редактировал статьи Кларка для «Daily Mirror», однажды позвонил Джимми, как раз находившийся в Хитроу. «Он попросил меня приехать и выпить вместе. Сам он уже пропустил несколько рюмочек. Иногда с ним такое бывало, хоть и редко. Но я не сумел убедить его в том, что не мог пройти на его сторону холла в аэропорту».
Меннему он казался очень напряженным. Фермер с Шотландских границ, переплавленный в этом обманчивом мире автогонок, но все же остающийся фермером в душе. Однажды он был с Кларком на местном рынке, где все вокруг были фермерами. Он уже выиграл два чемпионата, но никто и не замечал их. Все, о чем они говорили, это были овцы. Он сказал Меннему, что это было то, к чему он хотел бы вернуться. Он заставил остальных поверить, что он этого не сделает. Все это было частью загадки Джима Кларка. Был ли он решительным или нет? Был он мудрым или наивным? Он был гением за рулем, вне всяких сомнений, но был ли он достаточно хитрым, чтобы быть допущенным в этот большой и жестокий мир автогонок, где чье-то слово, порой, означает лишь выражение добрых намерений?
Журнал «Champion» провозгласил Кларка новым Фанхио.
(надпись на рисунке: «-на этот раз, думаю, с невезением покончено.» - «Я же вам говорю, это новый Фанхио!»)
У моего отца был четкий ответ на все мои уверения насчет возвращения нашего «Wolseley» назад вовремя. «Дорога в ад, - говорил он, - вымощена благими намерениями».
