Брет Уиттер - Охотники за сокровищами
В 1925 году Макс Эттлингер женился на Зузе Оппенгеймер, дочери оптового торговца текстилем из близлежащего Брухзаля. Главный доход ее отцу приносили поставки форменной одежды для государственных служащих: полицейских и таможенников. Еврейский род Оппенгеймеров, которые жили в окрестностях с 1450 года, славился своей честностью и добротой. Так, мать Зузе была, помимо всего прочего, главой местного отделения Красного Креста. К 1926 году, когда родился первый сын Макса и Зузе Хайнц Людвиг Хаим Эттлингер, или просто Гарри, его семья могла похвастать не только финансовым благополучием, но и всеобщим уважением.
Дети живут в закрытом мире, и маленький Гарри верил, что жизнь, какой он ее знал, будет продолжаться вечно. У него не было друзей-неевреев, но поскольку и у родителей их не было, это казалось в порядке вещей. Да, он встречал гоев в парках и в школе, и они ему нравились, но в глубине души он чувствовал, что был для них чужаком. Откуда он мог знать, что мир вступает в экономическую депрессию, а люди в тяжелые времена всегда ищут виноватых? Родители Гарри переживали из-за роста национализма и антисемитизма, но скрывали это от сына. Однако и он ощущал, что граница между ним и большим миром Карлсруэ становится все заметнее, что разделяющие их стены поднимаются все выше.
В 1933 году семилетнего Гарри исключили из местного спортивного общества. В 1935-м его тетя уехала из Карлсруэ в Швейцарию. Через несколько месяцев после ее отъезда Гарри перешел в пятый класс. Из сорока пяти мальчиков только двое были евреями. Отец Гарри был ветераном Первой мировой войны, перенесшим ранение шрапнелью под Мецем, – только поэтому для Гарри на некоторое время сделали исключение из принятых в 1935 году Нюрнбергских законов, которые лишали евреев немецкого гражданства, а вместе с ним и большинства прав. Теперь Гарри сидел на последней парте, и его оценки стали заметно хуже. Не из-за травли сверстников – одноклассники хоть и издевались над Гарри, но никогда его не били, – а из-за предвзятости учителей.
Двумя годами позже, в 1937-м, Гарри перешел в еврейскую школу. Вскоре после этого он и двое его младших братьев неожиданно получили в подарок по велосипеду. Бойкот еврейских предприятий разорил магазин Эттлингеров, и отец Гарри вошел в текстильное дело опы (дедушки) Оппенгеймера. Гарри учился кататься на велосипеде, чтобы потом ездить по Голландии, куда надеялась уехать его семья. Семья его лучшего друга собиралась в Палестину. Практически все, кого он знал, готовились эмигрировать из Германии. Но затем пришли известия о том, что в визе Эттлингерам отказали, в Голландию их не пускали. Вскоре после этого Гарри упал с велосипеда – и его даже не приняли в местную больницу.
В Карлсруэ было две синагоги. Эттлингеры посещали менее «традиционную». Либеральная синагога на Кроненштрассе располагалась в большом богато декорированном старом здании высотой с четырехэтажный дом – выше строить было нельзя, потому что ни одно здание в Карлсруэ не могло быть выше дворца Карла Вильгельма. На длинных скамейках внизу сидели мужчины в черных костюмах и черных шляпах. Женщины сидели на балкончиках. А из огромных окон струился и заливал синагогу солнечный свет.
В пятницу вечером и субботу утром Гарри наблюдал за общиной. Многие из тех, кого он видел, собирались бежать из страны: тут их унижали, им постоянно угрожали, да и государство поощряло эмиграцию, видя в ней «наилучшее решение» как для самих евреев, так и для Германии. И все же в синагоге всегда было полно народу. Мир сжимался – экономически, культурно, социально – и границы еврейской общины сужались вокруг синагоги, ее последнего надежного прибежища. Зал чаще всего был набит битком, и пятьсот человек пели хором и молились о мире.
В марте 1938 года нацисты аннексировали Австрию. Последовавшее за этим народное ликование укрепило власть Гитлера и его идеологию «Deutschland über alles» – «Германия превыше всего». Он говорил, что создает новую немецкую империю, которая простоит тысячелетия. Немецкую империю? Германия превыше всего? Евреи Карлсруэ не сомневались, что скоро начнется война – не только против них, но и против всей Европы.
Через полтора месяца, 28 апреля 1938 года, Макс и Зузе Эттлингер сели на поезд и отправились в соседний Штутгарт, где находилось американское консульство. Годами они обивали пороги швейцарского, британского, французского и американского консульств, прося разрешения на эмиграцию, но неизменно получали отказ. Но в этот раз они даже не собирались подавать документы, хотели только задать несколько вопросов. В консульстве было не протолкнуться, и в этой суматохе Эттлингеров гоняли из кабинета в кабинет. Не очень-то понимая, что именно происходит, они отвечали на вопросы и заполняли какие-то формы. Потом вернулись домой – и через несколько дней получили письмо: им дали эмиграционную визу в Соединенные Штаты. Оказалось, что 28 апреля было последним днем, когда консульство США принимало заявки на эмиграцию. А непонятная бумажная волокита была связана с процедурой заполнения заявлений на визу. Наконец-то Эттлингеры могли уехать.
Но сначала Гарри предстояло отпраздновать бар-мицву. Церемонию назначили на январь 1939 года, прямо перед отъездом. Все лето Гарри провел, изучая иврит и английский. К тому времени в их доме остались одни голые стены: какие-то вещи Эттлингеры отправили друзьям и родственникам, а большую часть запаковали в ящики, чтобы везти в Америку. Евреям не разрешалось вывозить из страны деньги, но они все еще могли брать с собой личные вещи. К концу года их лишат и этого права.
В июле было решено сдвинуть бар-мицву Гарри на октябрь 1938 года. Воодушевленный аншлюсом Гитлер провозгласил, что если Судетская область (крошечная полоска земли, доставшаяся Чехословакии после раздела Австро-Венгрии в итоге Первой мировой войны) не будет присоединена к Германии, то он объявит Чехословакии войну. Война казалась не только неотвратимой, но и опасно близкой. Молитвы за мир в синагоге раздавались все чаще, в них было все больше отчаяния. В августе Эттлингеры перенесли бар-мицву на конец сентября – и соответственно приблизили дату отъезда еще на три недели.
В сентябре двенадцатилетний Гарри и его братья отправились на поезде в Брухзаль, чтобы напоследок повидаться с бабушкой и дедушкой Оппенгеймерами. Текстильное дело семьи прогорело, и старики собрались переезжать в соседний Баден-Баден. Ома (бабушка) приготовила мальчикам простой обед, а опа в последний раз показал им лучшие экземпляры своей художественной коллекции. Он был страстным коллекционером и, в меру финансовых возможностей, меценатом. Его собрание насчитывало около двух тысяч гравюр: в основном это были экслибрисы и работы малоизвестных немецких импрессионистов рубежа XIX и ХХ веков. Особенно опа Оппенгеймер гордился копией автопортрета Рембрандта, выполненной местным художником. Оригинал этой картины находился в музее Карлсруэ и был жемчужиной собрания. Раньше опа часто заходил в музей и любовался портретом, но в последний раз это было пять лет назад. А Гарри, живя в четырех кварталах от музея, никогда не видел оригинала – ведь в 1933 году евреям запретили посещать музеи.
