Семен Брилиант - Микеланджело Буонаротти. Его жизнь и художественная деятельность
Микеланджело, хотя и демократичный по натуре, очень высоко ставил сам в преклонном возрасте свое происхождение. Он, которого современники звали «божественным», гордился неизвестными предками! Художник жалуется в одном письме к племяннику, что один флорентийский гражданин адресовал ему письмо: «Микеланджело – скульптору», тогда как в Риме его знают как Микеланджело Буонарроти! Он никогда не имел также открытой мастерской или лавки и не служил никому… кроме папы, конечно, без которого не мог бы создать своих лучших произведений. Служил! Если можно сказать это о человеке, выказавшем такую мощь в стремлении к свободе, в идеях, в замыслах и в исполнении, что уже Вазари говорит о нем так: «Господь увидел бесплодные усилия прекрасных, великих талантов, истощавших свои силы в искании совершенства, в изображении недосягаемой природы; он сжалился над этими усилиями и слепотой человека, который дальше от истины, чем сумерки от света, – и решил дать миру гения, который, превзойдя всех живших до него в живописи, в скульптуре и архитектуре, показал бы людям вечные образцы во всех этих искусствах. Этому гению даровал он полное совершенство в рисунке, в расположении света и тени, в искусстве владеть резцом, а также искусство строить здания прочные и прекрасные. Он одарил его также высоким умом и поэтическим талантом, чтобы весь мир чтил в нем чудный образец совершенства в жизни, в нравах и во всех действиях, удивлялся ему и чтобы мы считали его скорее жителем и достоянием неба, чем земли».
Есть доля лести в словах современников и биографов, приписывающих ему царское и даже божественное происхождение, но гораздо значительнее была доля зависти, отравлявшей жизнь великого художника. Низкие интриги помешали ему многое создать, как увидим ниже. Старались даже запятнать его честь и очернить его характер. История отбросила все иллюзии, и дурные, и хорошие; пусть говорят теперь факты!
Три года полного подчинения воле хозяина, как гласил контракт, были бы тяжелым искусом для юноши с характером и талантом Микеланджело. Но случай открыл ему другой путь. Вместе с Граначчи ходил он в сады знаменитой виллы Кареджи изучать и копировать антики. Лоренцо Медичи любил устраивать народные гулянья, приобретая этим популярность. Он смешивался с толпой, был прост и любезен в обращении со всеми без различия, импровизировал песни, принимал участие в развлечениях карнавала и аллегорических процессиях, изображавших сцены древнеримской жизни. Граначчи обратил на себя внимание Лоренцо красотой и весельем и получил доступ в сады и музеи вместе с Микеланджело. В этих владениях были собраны огромные богатства античного искусства, в садах – статуи, в музеях – картины, библиотека, рисунки, камни и т. п. Молодые таланты завершали здесь свое образование под руководством опытных художников и гуманистов. Вилла представляла собой школу на манер древнегреческой в Афинах.
Атмосфера Флоренции дышала страстью к совершенству. Но в крови Микеланджело эта страсть разливалась какой-то сладкой отравой.
На дивные антики он смотрел с горьким чувством того, как трудно превзойти их. Самолюбие маленького Прометея страдало от сознания подавляющего могущества этих титанов искусства. Но эта мысль не смиряла, а подстрекала его упорство; он не терял ни минуты в унынии, его руки искали материала, и скоро труд его был уже оценен.
Внимание Микеланджело привлекла голова фавна. Мастера, работавшие на вилле, быть может, его земляки из Сеттиньяно, подарили ему кусок мрамора, и работа закипела в руках счастливого юноши. Осуществилась его первая мечта – вместо глины держал он в руках этот дивный материал, это тело, в которое он мог вдохнуть жизнь резцом.
Он стал копировать фавна.
Однажды, когда работа была уже почти окончена и маленький художник отступил на шаг, чтоб бросить взгляд на свое произведение, он заметил за собой человека лет сорока, довольно некрасивого и небрежно одетого, который молча смотрел на его работу.
Мальчик обратил на него не больше внимания, чем на мраморную пыль, сыпавшуюся из-под его резца.
Когда он совсем закончил работу и отступил, довольный, по-видимому, своим трудом, незнакомец положил ему руку на плечо и заметил с легкой улыбкой:
– Вероятно, ты думал изобразить старого фавна, который громко хохочет?
– Без сомнения, это ясно, – отвечал Микеланджело.
– Прекрасно! – вскричал тот, смеясь. – Но где же ты видел старика, у которого были бы целы все зубы?!
Мальчик покраснел до белков глаз. Как только незнакомец удалился, он выбил ударом резца два зуба из челюсти фавна.
На другой день он не нашел своей работы на прежнем месте и смущенный остановился в раздумье. Вчерашний незнакомец появился снова и, взяв его за руку, повел во внутренние покои, где показал ему эту голову фавна на высокой консоли. Это был Лоренцо Медичи, и с той минуты Микеланджело оставлен был в его палаццо, где занимал иногда одно из первых мест за столом, так как у Лоренцо садились за стол не по чинам, а кто раньше пришел. Он проводил время с сыновьями Лоренцо и в обществе поэтов и ученых, в этом избранном кругу, который составляли Полициано, Пико делла Мирандола, Фичино и другие, среди политических разговоров, блестящих импровизаций и так далее. Лоренцо нередко советовался с юношей о приобретаемых сокровищах искусства и, чтобы дать возможность помогать отцу и заслужить еще большее расположение последнего, назначил ему жалованье, хотя он пользовался в доме всем, как член семьи.
Впрочем, отец уже успел убедиться, что сын его не будет «каменщиком»; ему льстило, что сын проводит время в таком избранном обществе, и не приходилось раскаиваться в том, что он дал на это свое согласие, когда Граначчи позвал его в первый раз к Лоренцо для переговоров. Лоренцо сразу очаровал подесту своей любезностью и предложил ему выбрать себе какую он хочет городскую должность. Честный подеста, умевший лишь читать и писать, не спешил воспользоваться этим покровительством и только через два года указал на скромное место в таможне. Лоренцо немедленно доставил ему это место, смеясь его невзыскательности, и сказал: «Ты никогда не будешь богат, друг мой».
Контракт с Гирландайо был, разумеется, уничтожен. На вилле Кареджи Микеланджело нашел двух прекрасных руководителей в лице Бертольдо и Полициано.
Бертольдо научил его отливке медных фигур и как на образец скульптора указал ему на Донателло. В стиле последнего сделал Микеланджело рельеф «Мадонна у лестницы», который и теперь хранится в музее Буонарроти.
Микеланджело Буонаротти. Мадонна у лестницы. 1491-1492 г. Флоренция, музей Буонаротти.
