Вадим Масютин - Генерал Антоний Веселовский
Пройдя лощину, батальоны густыми, одна за другой, цепями, поднялись на возвышенность. В абсолютной тишине всходило багровое солнце. В прозрачном, чистом воздухе резко очерчивались освещенные им местные предметы. Мы наступали на юго-запад, и солнце било в глаза противнику. Перед нами открывалась широкая панорама: вдали направо и налево — лес, перед нами — слабо пересеченное, почти ровное, огромное, засеянное картофелем поле, упиравшееся в длинную по фронту наступления 2-го батальона деревню. В ней стали появляться характерные блестки оружия и в бинокль было видно, как по её окраине рассыпались австрийцы.
«Эх!» — замечали солдаты, «как у него блескает!». Солнце быстро подымалось, и при безоблачном небе наступало жаркое утро. Было тихо, но вот в стороне 1-го батальона раздался выстрел, и сразу тишину нарушил, как из мешка на лист железа сыпавшийся сухой горох, ружейный огонь.
«Эх, дружно наши взяли!» — восторгались солдаты в цепях 2-го батальона и, как бы подбодренные им, щеголяя молодечеством друг перед другом, утрированно громко и резко командовали «вперёд, вперёд!»
Над передними цепями с характерным свистом пронеслось несколько пулеметных очередей. Цепи было легли, но по командам унтер-офицеров вскочили и ещё быстрее пошли вперед. Здесь, пожалуй, первым из офицеров пулей ранен был командир 5-ой роты Капитан Осипянц. (ложные воспоминания, на самом деле Капитан Василий Кириллович Осипянц был ранен на следующий день, при взятии села Лапеники. За эти сражения он был награжден Георгиевским оружием. Надо отметить, что в книге М.И.Артеменко о капитане Василии Осипянце есть фактические ошибки, так командиром Апшеронского полка у него почему-то значится Е.В. Лебединский (http://arm-iro.com/download/vasilii_osipianz.pdf), рем. В.М.).
Вслед за пулемётными очередями над батальоном стали рваться шрапнели. Пронзительный вой их как бы пригибал стрелков к земле.
«Чего согнулся? А ты чего лёг?» — слышались замечания унтер-офицеров, «это — шрампель, она завсегда уверху рвётся».
Открыла огонь приданная полку на время боя донская конная батарея. «Наша бьёт, наша бьёт!», поощрительно говорили солдаты. Но огонь этой батареи для нас имел значение только моральное, так как разрывов её снарядов нигде не было видно.
Цепи 2-го батальона наступали почти не открывая огня. В 1-ом же батальоне интенсивность огня не ослабевала, но казалось, что он от нас всё более и более удалялся. На участках 3-го и 4-го батальонов было тихо. Оставалось шагов 900-1000 до лежавшей на пути батальона деревушки Выселки Файсловице. Слабо пересеченная местность кончалась, и далее наступать приходилось по открытому и ровному полю. Австрийцы, главным образом по передним цепям, открыли сильнейший пулемётный и ружейный огонь. Сразу появилось много убитых и раненых. Цепи легли. «Вот жара!», слышалось среди уткнувшихся в борозды картофельного поля солдат. Но прошло несколько секунд и с нашей стороны открыт был покрывший пылью рикошетирующих пуль окраину деревни, частый ружейный и сильный пулемётный огонь. В одну-две минуты противник почти перестал стрелять, у нас же задние цепи влились в передние и треск винтовочных выстрелов превратился в какое-то клокотание. В 5-ой роте, как правофланговой и ближе других находившейся к деревне, раздалось «ура!». Оно дружно подхватилось другими ротами. Батальон пошел в атаку и ворвался в деревню, которая во многих местах, по каким-то причинам, сейчас же загорелась. Вдоль единственной улицы, не давая никому выйти на нее, строчили пулеметы. Укрывшиеся, было, за одной большой халупой Апшеронцы сразу отскочили от неё, оставив на месте нескольких раненых и убитых через проделанные щели и дыры в стенах этой халупы. Пробовали, было, наступать по окраинам, но понеся большие потери от невидимого противника, возвращались к покинутым халупам. Казалось — каждый дом стрелял! Из атакованной деревни было видно, как под сильным артиллерийским огнем наступал по открытому полю батальон Шемахинцев.
За одной из халуп с офицерами стоял командир батальона подполковник Пламеневский. «Как эта деревня называется?» — спросил он, рассматривая карту. «Файсловице», кто то ответил ему.
В этом месте я должен остановиться с одним вводным рассуждением. Сейчас, по прошествии многих десятков лет, читая или вспоминая о былом, все кажется ясным и понятным. Некоторое из прошлого вызывает удивление: как это, де, возможно? Не принято во внимание то и то и сделано эдак, а не так и т. д. Судить о былых сражениях в спокойной и уютной обстановке, от нечего делать или в часы досуга, да ещё в прошлом находившимися вдали от боевых участков пехоты и, следовательно, не испытавшими истинно боевых переживаний, а если и испытавшими, — одно, а разбираться в обстановке, принимать решения и добиваться их выполнения, находясь в стрелковых цепях или в непосредственной близости к ним, да еще новичком в первом и жестоком бою — резко другое и, изучая бой, всегда нужно эти обстоятельства принимать во внимание. Тут требуется исключительной силы воли мужество и способность мыслить только в требуемом направлении, заглушая в себе инстинкт самосохранения и не обращая внимания на утомление, голод, жажду, холод, физические страдания и прочие причины, оказывающие отрицательное влияние на духовную сторону человека.
Командир батальона подполковник Семен Николаевич Пламеневский, храбрый и авторитетный в полку офицер, был убит 27-го августа в атаке деревни Драганы. По предположениям офицеров 2-го батальона, в описываемый момент не рассмотрев едва обозначенной на карте деревушки «Выселок Файсловице», атакованной батальоном, он принял эти выселки за село Файсловице. Конечно, ему, как командиру батальона, не место было в цепях, но как же быть, когда командир полка носился верхом со своим ординарцем Крыжановским почти по стрелковым цепям?
В самом начале боя связь с 1-ым батальоном была утеряна. В начале было видно, как наступали 3-ий и 4-ый батальоны, но потом и они скрылись в пересеченной и покрытой перелесками местности. При быстром наступлении полка установление под огнем телефонной связи было невозможно, да и штаба полка фактически не было. Всюду — глушащая ружейная трескотня. Много укрывшихся за халупами раненых. На дороге — убитые, наши и австрийцы. Если не соображалось, то чувствовалось, что нельзя отставать от 1-го батальона, но как быть? Как оставить эти выселки? Тогда нас из них расстреляют в затылок. Сомнения разрешили капитан Текутьев и штабс-капитан Козырев: приказав бывшему при них с двумя пулемётами подпоручику Костыку и стрелкам открыть вдоль окраины деревни возможно сильный огонь, они с обнаженными шашками и с криком «вперед, ребята, ура!», выскочили на улицу. За ними устремились остальные. Из ближайших халуп с поднятыми руками вышло человек 150 австрийцев. Особенно упорно оборонялся большой полукаменный амбар. Далее, по мере нашего продвижения по дороге, огонь со стороны противника слабел, а с нашей стороны с криками «ура!» всё усиливался. Отправив с небольшим конвоем пленных в Пяски, батальон вслед за отступавшими остатками противника вышел на дорогу. Командир батальона приказал разобраться по-ротно. Но только солдаты потянулись к своим командирам рот, как по месту сбора противник открыл неиспытанный доселе беглый и с низкими разрывами артиллерийский огонь. Командир батальона приказал перебежать в бывший в стороне от дороги лес, в котором нам сдались человек 80-100 из бежавших из выселок австрийцев. В это время был обнаружен за пролеском, по огромной поляне отступавший в беспорядке противник, гонимый либо гренадерами, либо 1-ой гвардейской дивизией. Рассыпавшись по опушке перелеска, батальон залпами обстрелял его. Наступали сумерки, всюду бой затихал. Батальон построился в походной колонне на дороге. Командиры рот доложили батальонному командиру о числе штыков в их ротах; в самой большой оказалось 110, в 5-ой роте — 96. В это время к нам подошла команда разведчиков не то Лейб-Гренадерского Екатеринославского полка, не то Лейб-Гвардии Егерского, и офицер коротко сообщил нам об обстановке на фронте этих полков. Дорога, на которой построился батальон, вела в Суходолы, куда он и был двинут. С наступлением темноты затихший было бой возобновился в стороне Суходол. Подполковник Пламеневский, предполагая, что село атаковано отступавшим с фронта соседей справа на юго-восток противником, приказал было головной роте рассыпаться в цепь, но из боязни, что Суходолы атакованы только с юга, и нас свои могут принять за противника, ограничился только высылкой дозоров по дороге. Контратака противника была отбита, когда батальон входил в село. В большой халупе, у знамени, со складной полковой иконой сидел командир полка, когда к нему со своими офицерами вошел подполковник Пламеневский. Командир полка начал было выговаривать ему за неучастие его батальона в «ночном бою» у Суходол, но выслушав доклад об упорной обороне противником Выселок Файсловице и о больших потерях во 2-ом батальоне, смирился.
