Янош Ханкиш - Если бы Лист вел дневник
«Молодой венгр, – сообщалось в газетах, – одиннадцатилетний Франц Лист, с некоторого времени удивляющий Париж своим музыкальным талантом, задумал сочинить оперу. Многие из наших драматических поэтов стремятся разделить с ним триумф, который ждет его на сцене».
Однако рассудительный Адам Лист не мог долго мириться с беспокойной атмосферой парижской жизни. Поэтому ему очень кстати пришлось приглашение бывшего с ним в дружбе хозяина мастерских, где изготовлялись фортепьяно, Себастьяна Эрара (Франц называл семью Эрара своей приемной семьей), поехать с ним в Лондон. Одновременно Франц должен был опробовать новые инструменты, изготовляемые лондонским филиалом фабрики Эрара.
Было решено, что Франц совершит поездку в Англию только в сопровождении отца. Его мать поехала в Штирию к своей сестре, проживавшей в городе Граце. Разлука с нею причинила маленькому Францу много страданий.
Май. Жизнь в Лондоне пришлась Адаму Листу гораздо больше по душе, чем в Париже. Благодаря связям Эрара в Лондоне перед Францем также широко открывались все двери. Когда он играл в салонах, ему здесь, как и в Париже, оказывали восторженный прием, с той существенной разницей, что признание было тем же, но к нему уже не относились, как к игрушке. «Маэстро Листа» встречали с большой серьезностью, что отцу и сыну больше импонировало.
21 июня. Вскоре состоялся первый открытый публичный концерт. Вокруг рояля сидели пианисты-виртуозы: Клементи, Крамер, Калькбреннер, Рис и другие музыканты. Это был действительно блестящий круг, одаривший своим восхищением молодого мастера.
* * *За первым последовало еще несколько концертов, но потом сезон пришел к концу. Франц использовал наступившую передышку, чтобы закончить оперу, начатую им в Париже. К тому времени он научился английскому языку.
1825В начале года Лист-отец решил из-за оперы сына вернуться в Париж. После мрачного Лондона для Франца было большой радостью вновь увидеть приветливый Париж, и он был счастлив услышать, что Паэр доволен его работой и что Гранд Опера приняла его произведение к постановке. Премьера была назначена на октябрь.
Март. Между тем была предпринята концертная поездка по Франции. Города Бордо, Тулуза, Монпелъе, Ним, Лион и Марсель прославляли молодого виртуоза. Июнь. Вторая короткая поездка в Англию. Франц играл в Лондоне, в Виндзорском замке перед Георгом IV, в Манчестере и других городах.
По возвращении Листа в Париж друзья нашли своего любимца сильно изменившимся. Он стал серьезным и замкнутым. А Лист-отец чувствовал себя нездоровым.
Время до первого представления своей оперы Франц посвятил в основном занятиям по композиции. В этот период он написал «Бравурное аллегро» («Allegro di bravura»), посвященное братиславскому покровителю Листа-графу Тадеушу Амадэ.
Адам Лист писал об этом Черни
14 августа: «Он не знает другой страсти кроме композиции, только она доставляет ему радость и удовольствие», но добавлял при этом: «Его концерты слишком строги, а исполнительские трудности, которые они представляют для пианиста, неслыханны».
11 октября на сцене Гранд Опера была поставлена опера Листа «Дон Санчо или Замок любви» («Don Sancho ou le chвteau d'amour»). Сюжет либретто этой одноактной романтической оперы, написанного Теолоном и Рансэ по рассказу новеллиста XVIII века Клариса де Флориана, составляла любовная история на волшебном острове. Главную роль Дона Санчо исполнял Адольф Нурри, самый прославленный тенор того времени, дирижировал оперой Рудольф Крейцер, скрипач-виртуоз, которому Бетховен посвятил свою «Крейцерову сонату».
Когда опустился занавес, публика стала бурно вызывать молодого композитора; Нурри, этот богатырь, поднял на руки сопротивляющегося Франца и поднес его к рампе. Это происшествие глубоко ранило самолюбие Франца, который заподозрил, что успех относился только к ребенку, а не к его работе.
* * *После еще двух, также весьма успешных представлений, опера по неизвестным причинам была снята с репертуара. Этому обстоятельству следует приписать распространившийся позже ложный слух, что опера не имела успеха. Партитура ее находилась в архиве театра и впоследствии погибла при пожаре, однако копия авторского текста сохранилась.
1826Вторая концертная поездка по Франции с продолжительной остановкой в Марселе. Здесь были написаны этюды – двенадцать упражнений для фортепьяно, наиболее значительное юношеское произведение Листа, посвященное Лидии Гарелла; кстати, это было первое его посвящение женщине. С Лидией Гарелла он часто играл в четыре руки.
Вновь вернувшись в Париж, Франц стал заниматься контрапунктом с выдающимся теоретиком Антонином Рейха. Полугода хватило Францу Листу, чтобы, к большому удовлетворению своего учителя, глубоко овладеть этой сложной и тонкой наукой.
Зима. По окончании занятий с Рейха последовала концертная поездка по Швейцарии: в Дижон, Женеву, Берн, Люцерн, Базель и другие города.
1827Май. Третья поездка в Англию. После концерта в Лондоне
9 июня Мошелес замечает в своем дневнике:
«Игра Франца Листа превосходит все, что я слышал до сих пор, по силе и преодолению трудностей».
Францу шел шестнадцатый год; он стоял на пороге более высокого как физического, так и духовного развития. Обилие впечатлений, испытанных им, выражается в усилении субъективности его исполнения. Он читает «Новый завет» и «Последователи Христа». В его музыке начали отражаться религиозные настроения.
Путевые впечатления, напряжение и волнение, связанные с интенсивной концертной деятельностью, пошатнули его нервы. Здоровье Адама Листа также не улучшалось, и по совету врачей, рекомендовавших обоим морские купания и полный отдых, отец и сын по окончании сезона поехали на побережье моря, в Булонь.
Купание, красота ландшафта и покой принесли им обоим пользу.
28 августа. Адам Лист внезапно серьезно заболел. Вскоре он понял, что приближается его конец. Собравшись с духом, он простился с любимым сыном. «Будь добрым и сильным,» – таковы последние слова отца, обращенные к осиротевшему Францу.
Бренные останки Адама Листа были похоронены на кладбище в Булони.
Много лет спустя сын в письме к матери посвятил его памяти следующие слова:
«Я до слез тронут Вашими полными почтения мыслями о моем отце… Это предчувствие моего отца, тотчас же укрепившееся в нем, как убеждение, более того, я должен бы сказать, как вера, что его сын должен идти иным путем, чем его товарищи по сословию… Он не колебался и не склонялся перед разумными доводами разумных людей. Он был вынужден пожертвовать надежным местом, отказаться от удобных привычек, покинуть отечество, уговорить жену разделить с ним превратности судьбы, покрывать издержки нашего скромного существования, давая уроки латыни, географии, истории и музыки. Одним словом, он должен был уйти со службы князя Эстерхази, покинуть Райдинг, обосноваться в Вене, чтобы я мог брать уроки у нашего доброго, превосходного Черни и отсюда набраться отваги устремиться навстречу очень ненадежной судьбе… Да, дорогая матушка, Вы правы, когда говорите, что из тысячи отцов ни один не был бы способен к такому саможертвованию, к такой настойчивости в этом своего рода упрямом предчувствии, которым обладает лишь выдающийся характер».
