Мария Згурская - Николай Амосов
Но поначалу школа ему не нравилась: много шума, ребята все незнакомые, озорничают, контакта ни с кем у Коли не было, даже на переменах он старался не выходить из-за парты. Но к зиме освоился. А в первое школьное лето «барство» окончательно слетело: все дни он проводил с новыми товарищами, бегали босиком, ловили рыбу – в общем, почувствовал все радости деревенских мальчишек вне зависимости от эпохи. Как потом вспоминал Амосов, ничего выдающегося в его деревенском детстве не было – река, лес, луг, игры. Лидером по части забав Коля не был, но его уважали, он хорошо учился. Летом как всегда много работы: сенокос, жатва, молотьба – с момента ухода отца Николай стал главным работником в семье.
Несмотря на детскую активность, Амосов все равно остался неловким, как потом он признавал сам: «Своевременно не были отработаны „двигательные программы“. Не научился плавать, не дрался, плохо играл в городки, в лапту, не умел ездить на велосипеде, танцевать. Всегда ощущал свою неполноценность. Удивляюсь, как это стал хирургом: ручная все-таки работа!»
Когда Амосов пошел во второй класс, открыли новую школу – за километр. Добираться туда было сложнее, но мальчишки воспринимали это как новую игру с приключениями: зимой – метели, сугробы, весной, в половодье – на лодке. Амосов вполне прилично овладел веслами, даже научился грести на байдарке, как он сам признавал, вполне профессионально!
Как уже упоминалось, Амосов учился хорошо, но при общей бедности школы делать это было нелегко – не было учебников, бумаги, а у молоденьких учительниц – умения преподавать. Впрочем, первую учительницу Серафиму Петровну он вспоминал с удовольствием. В четвертый класс Амосов с товарищами пошли учиться в «министерскую» школу на противоположном конце села. Там тоже поначалу не обошлось без трудностей: село было большое, и мальчишки с «того края» дрались с «этим краем». Но Николай уже прочно «был в коллективе», со «своим краем», и подростковые «разборки» не очень мешали школьной жизни.
Скоро все изменилось, неорганизованная вольница закончилась, и в воспитание детей вмешалась партия: в 1924 году был создан отряд пионеров. Наступила очень интересная жизнь, у Амосова появилась первая должность – заместитель вожатого отряда. Как он иронизировал в «Голосах времен»: «Такое хорошее было партийное начало – и не получило продолжения!» Партийная карьера на пионерах и закончилась – ни в комсомоле, ни в партии Амосов не был, хотя его активно агитировали вступать, но он оставался непреклонен – был единственным беспартийным директором института в советские времена.
Общественная работа в школе кипела – сборы отряда, «проработки» нерадивых, походы, стенгазета. Амосов даже участвовал во взрослом драмкружке, а на митинге к седьмой годовщине Октября читал стихи на площади! Во время учебы в школе Амосов организовал школьный кооператив по продаже книг. Идею подал знакомый отца, сам кооператор, коммунист со стажем и бывший эмигрант. Амосов вспоминал, как это было: «Как раз в тот год было наводнение в Ленинграде, пострадало много товаров, в том числе и книжные склады. Он прислал нам для кооператива ящик подмоченных и уцененных книг на сто с лишним рублей. С них мы и разжились, распродали с прибылью, выплатили долг и приобрели новый основной капитал. Правда, потом торговля шла слабо, но все же тетрадки и карандаши получали из кооперативных каналов».
В 1926 году закончилось детство, как признавал Амосов, счастливое, и началась взрослая жизнь – по его же словам, довольно грустная. Нужно было учиться дальше, для этого надо было после окончания начальной школы ехать в чужой город – Череповец и поступать в школу второй ступени.
Николай вместе с матерью приехал из Ольхова в Череповец – держать экзамен. Он вспоминал, что был спокоен, уверен и не волновался. Поступающие что-то писали, решали задачи, на этих экзаменах Амосов познакомился с леней Тетюевым, ставшим ему верным другом на целых сорок лет.
Вернувшись в Ольхово, Амосов ждал извещения о приеме. Позже писал: «думалось: хотя бы не приняли. Но тут же: надо! И так пошло на всю жизнь: Надо! Надо!» Он поступил.
Период жизни в Череповце Амосов вспоминал как очень тяжелый. В отрыве от матери, от привычного быта, друзей, в одиночестве и лютой тоске по дому – адаптация шла очень тяжело. «Почти весь период в Череповце прошел тоскливо, в одиночестве, со скупыми слезами. Не было счастья. Полегчало лишь в последние годы, когда появились новые интересы», – вспоминал Амосов.
Мать поселила его к своей лучшей подруге Александре Николаевне Доброхотовой, которая вернулась в город и работала в школе. Александра Николаевна жила одна, имела маленький домик: две комнатки и кухня с низкими потолками. Учителя жили нищенски, хуже, чем семья Амосовых в деревне, – спасал огород, электричество было дорого, дом освещался керосиновой лампой, пищу готовили в русской печке. Обязанностью Николая было носить воду от колонки, колоть дрова, чистить тротуар.
Александра Николаевна была прекрасным человеком и отличной учительницей. К ней часто приходили такие же одинокие, как она, коллеги, и разговоры были только об учениках. Амосов писал: «Вспоминаю ее, маму, их подруг – и умиляюсь, до чего все-таки люди были преданны своему делу!»
Отец, хотя и жил отдельно, в новой семье, давал сыну 15 рублей в месяц (пять рублей – плата за квартиру и 10 – на питание). За деньгами Николай ходил к отцу на работу два раза в месяц. Он вспоминал, как тягостны были для него эти походы, каждый раз хотелось вернуться и никогда больше не приходить, не чувствовать себя униженным просителем. Но куда денешься? У матери денег не было – сестра Амосова Мария училась в институте. Десяти рублей едва хватало на скудное питание (хлеб без масла, каша, чай, сахар вприкуску, витаминов мало, поэтому весной часто обострялись симптомы авитаминоза), но отец никогда не предлагал больше, а сын никогда не просил. Все закупки он делал сам, все было рассчитано до кусочка хлеба, укладывался копеечка в копеечку: педант с детства – называл себя Амосов.
Он потом писал, что жил невесело, но не скучно: вставал в семь, ложился в десять, ни разу не нарушил режима, за все годы своего учения не было ни одного пропущенного урока, только сильно тосковал по матери и по дому (каждые две-три недели обязательно бывал в Ольхове, осенью и весной – на пароходе, зимой ходил пешком – 25 км). Но все скрашивали книги. Читал Амосов, что называется, запоем, книг было много – в школе была собрана хорошая библиотека. Любимый предмет – литература. Читал все и даже больше, сверх программы, учиться нравилось: все легко давалось, он был первым, даже старостой класса, ему доверяли вести журнал посещений, уроки он не готовил – заданий было мало и Николай все успевал делать в классе. В школе многие учителя были дореволюционной выучки, но, как вспоминал Амосов, «правильно писать не научили – до сих пор ошибки делаю».
