Борис Яроцкий - Дмитрий Ульянов
На хуторе Ульяновы купили лошадь по кличке Буланка. Ухаживали за ней всей семьей, но больше всех Дмитрий. Обычно он ждал брата в Смышляевке и, что называется, с ветерком доставлял его домой…
Однажды, проезжая алакаевским лесом, Владимир Ильич рассказал об одной веселой истории.
Оказалось, что недавно по доносу филера жандармы произвели обыск на квартире Вадима Андреевича Ионова, самарского марксиста. Была найдена рукопись социал-демократического содержания.
Хозяина тут же арестовали и в сопровождении двух полицейских агентов отправили в Питер. В пути Вадим Андреевич заметил, что «крамольная» рукопись находится в чемоданчике одного из конвоиров. Ночью, на последнем перегоне из Москвы в Питер, Ионов притворился спящим. А конвоиры, видя арестованного в одной и той же позе, не удержавшись, под утро захрапели сами. Ионов тихонько достал из чемоданчика рукопись, вышел в тамбур, где стояла железная печурка. Через минуту от рукописи остался один пепел… Из Питера в Самару Вадим Андреевич вернулся без конвоя и со всеми подробностями рассказал эту историю товарищам.
Со многими марксистами, в том числе и с Ионовым, Дмитрий познакомился осенью, когда семья переехала в Самару. Занимаясь в гимназии, он часто стал бывать у Алексея Павловича Скляренко. Высокий, сильный, с неразлучной сучковатой палкой в руке, в темном пенсне, он очень нравился Дмитрию. И хотя, казалось, Алексея Павловича окружала какая-то особая таинственность, он был человеком общительным, превосходно знал марксистскую литературу, умел с терпением и тактом объяснить непонятное, а при случае давал из своей библиотеки книги Писарева или Чернышевского.
Зимой, особенно по вечерам, квартира Ульяновых наполнялась шумными ребячьими голосами. В большинстве своем это были одноклассники Дмитрия. Под аккомпанемент рояля они частенько пели «Быстры, как волны», «Из страны далекой»…
После одной из поездок в Самару Владимир Ильич привез новую песню, которая, по-видимому, и в Самаре появилась недавно, не раньше лета 1890 года.
Однажды утром Ольга занималась музыкой и в конце исполнила «Марсельезу». Дмитрий подбежал к роялю и попросил повторить. Просьбу брата услышал Владимир Ильич и неожиданно для домашних (по утрам, как правило, он не отрывался от книг) сказал:
— Надо спеть «Интернационал».
«Debout, les damnés de la terre!
Debout, les forçats de la faim…»
— Как это по-русски? — спросил Дмитрий. Брат запел:
— «Вставайте, каторжники мира!..»
Вдвоем с Ольгой они подобрали мотив. Так Дмитрий узнал, что у марксистов есть своя песня, ставшая затем гимном всех революционеров мира.
СТУДЕНТ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
За время жизни на хуторе близ Алакаевки в семье Ульяновых произошло много событий, радостных и печальных.
После многократных просьб Владимиру Ильичу было разрешено завершить университетское образование. И он экстерном держит экзамен в испытательной комиссии юридического факультета Петербургского университета, которая в ноябре 1891 года присуждает Владимиру Ильичу диплом первой степени. По всем предметам он показал весьма удовлетворительные знания, что соответствовало высшему баллу. Владимир Ильич работает помощником присяжного поверенного Самарского окружного суда, выступает защитником по уголовным и гражданским делам. Несмотря на занятость, углубленно изучает статистику. Он привлекает к этому занятию друзей-марксистов, младшего брага. К слову будет сказать, что методика систематизации и обобщения статистических данных, предложенная Владимиром Ильичем, станет для Дмитрия Ильича превосходной школой марксистского анализа проблем медицины.
Старшая сестра — Анна Ильинична — в июле 1889 года вышла замуж за Марка Тимофеевича Елизарова, друга Александра Ильича Ульянова.
На одной из земляческих сходок в Петербурге Саша познакомил старшую сестру с двадцатилетним студентом университета, волжанином Елизаровым. Выходец из бедной крестьянской семьи Самарской губернии, с детства познавший тяжелую материальную нужду, он встретил в семье Ульяновых единомышленников и душевных, бескорыстных людей, для которых на первом месте всегда стояли интересы трудящихся.
Средняя сестра — Ольга, студентка Высших (Бестужевских) женских курсов, — в апреле 1891 года заболевает брюшным тифом и 8 мая, ровно четыре года спустя после казни старшего брата, умирает.
Это горе было новым жестоким ударом для семьи Ульяновых. Похоронили Олю на Волковом кладбище в Петербурге. Смерть сестры укрепила решение Дмитрия стать врачом. Еще когда от Владимира Ильича пришла первая телеграмма: «Олей брюшной тиф, лежит больнице, уход хорош, доктор надеется на благополучный исход…», он отправляется в городскую публичную библиотеку и просит выдать ему книги, в которых бы рассказывалось о природе брюшного тифа и способах его лечения.
Дмитрий изучал литературу о брюшном тифе с особым пристрастием и с горечью сознавал, что в России инфекционные болезни уносят тысячи жизней! И ни с одной из них медицина пока не может справиться. Статистика отмечала количество инфекционных больных но губерниям.
В графе «Брюшной тиф в Петербурге» за 1891 год была учтена и смерть его сестры… Медицина виновата? А может, социальные условия российской действительности? Голод. Грязь. Нищета. Суеверия. Безответственность чиновников… Разве не это главная причина инфекционных заболеваний?!
Весной 1893 года Дмитрий заканчивает гимназию я подает заявление на медицинский факультет Московского университета. По единодушному мнению семьи было решено: Мария Александровна с Дмитрием и дочерьми едут в Москву, Владимир Ильич — в Петербург. В связи с этим охотно согласился поменять место службы и Марк Тимофеевич.
Хутор близ Алакаевки за бесценок продан местному купцу Данилину. Тотчас же Данилин перевез деревянный дом в деревню Неяловку, сад вырубил, распахал и принялся скупать бедняцкие наделы. Кстати, договор о продаже хутора от имени матери составлял Владимир Ильич. На вопрос матери, кому продан хутор, Владимир Ильич ответил: «Купчику, который стремится в капиталисты, но не уверен, что таковым станет…» Владимиру Ильичу было очень жаль сада. Он обошел все аллеи — и березовую, где любила гулять Аня, и кленовую, где с книгами пропадала Оля, и вишенник, где подкармливал птиц Митя, и липовую аллею, самую тенистую, где по вечерам собиралась вся семья… Владимир Ильич с нежностью думал о маме. Как она хотела, чтобы он в деревне занялся хозяйством. И покупала она этот хутор с тайной надеждой: а вдруг Володя возьмется крестьянствовать? Но он понимал, что для революционера земледелие — штука опасная: засосет. «Я начал было, — потом признавался он Надежде Константиновне, — да вижу, нельзя, отношения с крестьянами ненормальные становятся». Хозяйство в Алакаевке не пошло, да это было и к лучшему[2].
