Арман Лану - Здравствуйте, Эмиль Золя!
Итак, история этого человека зарождается в сердце Парижа, который был вдвое меньше теперешнего, во времена Людовика XVIII и Бальзака, в царствование Короля-Буржуа… А тем временем вырастает четвертая держава — всемогущая пресса, которая укрепляется неподалеку от улицы Круасан, где, замыкая круг, погибнет Жорес, современник жизненных перипетий Эмиля Золя, тот самый Жорес, который в предсмертных судорогах сорвет кровавый и трагический занавес первой мировой войны, отбросившей жизнь Золя и его современников в романтизм нашей предыстории.
Это случилось в 1840 году, между Центральным рынком и Бульварами, Большими бульварами…
Часть первая
ФОНТАН ПОД ПЛАТАНАМИ
О край любви, цветущий, словно май,
Я навсегда твой верный сын, мой край!
Глава первая
На улице Сен-Жозеф, возле дома 10, консьержка настилала солому, чтобы хоть как-то заглушить шум грохочущих по мостовой повозок, но она ничего не могла поделать с пронзительными выкриками возчиков, почтальонов и продавцов газет, доносившихся с улицы Круасан и из квартала Виктуар. Чья-то жизнь угасала на втором этаже, а на четвертом — крик новорожденного возвестил о начале новой. Возле дома, построенного год назад рядом с кладбищем, где были погребены (Мольер и Лафонтен, начиналась обычная вечерняя суета: люди шмыгали меж домами, лепившимися друг к другу, мрачными, потемневшими от старости, закопченными пороховым дымом парижских восстаний.
— Добрый вечер, господин Золя! — бросила консьержка стремительно вошедшему в дом мужчине — плотному, коренастому, небольшого роста человеку с могучей шеей, круглой головой, обвислыми усами, приплюснутым носом и темной шевелюрой.
— Ну как там наверху? — спросил он.
— Не волнуйтесь, ваша женушка довольна! Ей повезло. Можете начинать все сначала.
Подбоченившись, как рыночная торговка, и выставив вперед живот, консьержка проводила глазами жильца, поднимавшегося по лестнице.
Эту квартиру на четвертом этаже Франсуа (Франческо) Золя снял в прошлом году. 1200 франков за такую квартиру, затерявшуюся между узкой улочкой Сантье и улицей Монмартр, — деньги немалые. Жить под самой крышей шумно и тоскливо, однако Эмили здесь нравилось. А теперь вот еще малыш… Настоящий человечек. С двумя глазами и с двумя ручонками. Эмили вчера уверяла, что первые дни он размахивал ими, как утопающий. Что и говорить, ребенок в сорок пять лет — поздновато!
Франсуа Золя отметил в записной книжке: «2 апреля 1840 года. В 11 часов родился малыш Эмиль-Эдуард-Шарль-Антуан, наш сын». Отеческая забота, наивность, любовь к жене чувствовались в этих словах.
Франсуа толкнул дверь. Пронзительный крик ошеломил его. Что с ребенком, холера? Воспаление легких? Он бросился к жене:
— Эмили, Эмили!
— Франсуа, дорогой, — раздается сонный голос Эмили, — добрый вечер!
Взволнованный отец успокаивается, швыряет шляпу на стол, с которого падают какие-то чертежи, и проходит в комнату. Жена встречает его улыбкой. Ребенок морщится. «О святая мадонна, какой же он очаровательный уродец!»
— Ты такой красный, ты что, бежал? — спрашивает Эмили. — Ну как, ты видел господина Тьера?
— О, при новом кабинете это невозможно. Он же глава правительства… Я принес тебе микстуру доктора Джексона. Знаешь, малышу…
— Ну, ну!
— В общем ему надо сделать прививку!
— Конечно… Странно, что сейчас беспокоишься ты, а не я…
Эмиля Золя окрестят 30 апреля, а 16 мая привьют оспу. Мать и отец отдают должное и древней религии, и молодой науке. А тем временем парижские газеты «Сьекль» и «Пресс» захлебываются новостями. Их печатают на новых машинах по тысяче двести экземпляров в час. Захватывающие события в Алжире… Два килограмма великолепного хлеба стоят 87 сантимов и 50 су… Ах, эти доли сантимов! Швейцарская академия устраивает выставку «образцов дагерротипов»… Г-н Тьер управляет государством уже шесть месяцев… На заставе Комба в воскресенье, в б часов, будет показано грандиозное зрелище: битва зверей…
Жизнь Франческо, инженера, была куда романтичнее, чем жизнь Эмиля, романиста. Издавна, в течение многих веков, семейство Золя, жившее в Венеции, поставляло миссионеров или кондотьеров. Дед Франсуа Золя, Антуан, был пехотным капитаном и служил Республике. Его сын, Демениус-Шарль, женился на Николетте Бондиоли, и от этого брака родился 8 августа 1795 года в Венеции Франсуа Золя, который поздно узнал отцовство.
Время в Европе было тревожное и отнюдь не благоприятствовало семейным утехам. Император-корсиканец опустошил все. Зато военные преуспевали. Всю жизнь Франсуа Золя пришлось метаться по воле событий между красным и черным цветом времени, между красным мундиром офицера и партикулярным платьем. Сначала он учится в военной школе в Павии, затем в Модене. Изучает инженерное дело, баллистику… терпит обиды и унижения. В семнадцать лет он уже младший лейтенант артиллерии (1812–1815) в армии вице-короля принца Евгения-Наполеона. Но вскоре рухнула Наполеоновская империя, и Венеция стала австрийской. В армии насаждается палочная дисциплина, и Золя оставляет военную службу. Он — либерал, карбонарий и франкмасон. В университете в Падуе он завершает свое образование и получает диплом инженера. Как истый итальянец, он непоседлив и отправляется в Австрию, где сотрудничает с концессионером шевалье Герстром и в качестве геодезиста горного участка Австрии намечает первую трассу европейской железной дороги от Линца до Висбадена (июнь 1823 года) и от Линца до Гмундена. Мир начинает интересоваться железными дорогами и поездами, которые тянут по рельсам лошади. Настанет время, и сын напишет роман «Человек-зверь», вспоминая, как поезда мешали ему спать! Во время июльской революции банк, где Франсуа был сначала вкладчиком, а затем пайщиком, лопнул[1]. Из Австрии Франсуа Золя перебирается в Голландию, потом в Англию.
В 1830 году неугомонный романтик, человек свободолюбивый, Франческо опять во Франции. Спустя год он уже в Алжире — выхаживает больных холерой в госпитале алжирского дея. Здесь стоит напомнить об одном курьезном обстоятельстве. В Алжире Франсуа Золя встречается с неким Жаном-Антуаном Жионо. Это был настоящий великан, либерал и карбонарий, как и Франсуа, в прошлом землевладелец в Монтечемоло, в Пьемонте. Ему пришлось бежать из Италии, где его приговорили к смертной казни, правда уже заочно («к счастью для меня», скажет Жан Жионо). В чужом краю, опустошенном холерой и желтой лихорадкой, эти два человека становятся друзьями. Жан-Антуан Жионо сумел найти лирику жизни и в этой драматической ситуации, которая в будущем даст повод его внуку написать свой шедевр «Гусар на крыше». Он идет добровольцем-санитаром. Когда эпидемия кончилась, друзья расстались. В июле 1831 года мы встречаемся с Франсуа Золя, уже лейтенантом только что созданного Иностранного легиона, в Алжире. И снова красное одерживает верх над черным.
